Маркус с улыбкой смотрел на неё, он выглядел таким счастливым и беззаботным. У Онории пело сердце. Как странно и как чудесно, что её счастье зависит от счастья другого человека.

– Давай я попробую, – сказал он, взявшись за концы галстука, и встал напротив зеркала.

Две секунды Онория наблюдала за ним, после чего заключила:

– Тебе придётся уехать домой.

Его глаза не отрывались от отражения галстука в зеркале:

– Я ещё даже не закончил первый узел.

– И не закончишь.

Маркус смерил её надменным взглядом, приподняв брови.

– Тебе не завязать его правильно, – объявила она. – Должна сказать, что после этого и истории с сапогами я изменила своё мнение о непрактичности женской моды по сравнению с мужской.

– Неужели?

Она взглянула на его сапоги, отполированные до безупречности:

– Никому не приходилось разрезать мне обувь, чтобы снять её.

– А я не ношу пуговиц на спине, – возразил он.

– Верно, но я могу выбрать платье, которое застёгивается спереди, в то время как ты не можешь обойтись без галстука.

– В Фенсмуре могу, – буркнул Маркус, сражаясь с измятой тканью.

– Но мы не в Фенсмуре, – с улыбкой напомнила она.

– Сдаюсь, – сказал он, полностью снимая галстук. Граф затолкал его в карман, качая головой:

– Это даже к лучшему. Даже если бы я смог правильно завязать эту проклятую штуку, мне нет никакого смысла возвращаться на концерт. Уверен, что все думают, будто я уехал домой.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

– Если кто-либо вообще думал обо мне.