Наконец, в десять часов вечера десятого июня Генриетта сообщила, что у него родилась дочь. Мэтью опустился на колени у постели Энн; ее дыхание становилось все слабее. В какой-то момент оно совсем стихло, и ему показалось, что она умерла, но потом ее фиалковые глаза вновь открылись. Мэтью прижался лицом к ее груди, и она с трудом положила руку ему на голову.

— Я всегда любила тебя.

Эти слова были едва слышны в тишине комнаты, где ход часов казался таким же громким, как биение сердца Мэтью. Он поднял голову, чтобы сказать, что тоже любит ее — слова, которых он ни разу не произнес за семнадцать лет их брака. Но было поздно. Энн была мертва.

Мэтью два дня не покидал свою комнату.

Годы его брака лежали перед ним и одновременно уже позади в виде спутанной сети ошибок и упущенных возможностей. Сейчас он ясно это видел. Вычленив главную нить, он смог проследить весь путь до его крушения. Он понимал, что его брак потерпел неудачу, и в этом была большая доля его вины.

Он мысленно вернулся к противоречиям и конфликтам ранних лет, когда они с Энн стали жертвами ошибочной оценки друг друга, но гордость помешала им преодолеть эти трудности. Он был слишком горд и занят, полностью погружен в свои дела, создавая алмазную империю вместо человеческих отношений, и Энн слабела от болезни, тогда как его сила крепла.

Нить воспоминаний провела его через нападение Дани, рождение и смерть Виктории, неверность Энн; были моменты, когда они с Энн становились близки друг другу, но каждый раз внезапно случалось что-то, что отдаляло их. А после случая с Кортом он и не пытался наладить отношения и даже не хотел этого.

Потом появились Эмма и Джулия… но по крайней мере за это он поплатился. Эмма и Джулия не отягощали его совесть чувством вины. Нет, его угнетало сознание того, что он не любил Энн. Он не любил ее, и это значило, что ее смерть была единственно возможным завершением их отношений, потому что он знал, что останься она в живых, он все равно не полюбил бы ее.

Мэтью мог найти бесчисленные причины и оправдания. Он был не готов полюбить ее или вообще полюбить кого бы то ни было. Она была частью его жизни в тот период, когда все его время и внимание были посвящены созданию своей империи. Все могло быть иначе, если бы он встретил ее теперь — теперь, когда он был богатым, зрелым, уверенным в себе; теперь, когда он мог любить кого угодно, не обращая внимания на всякие условности. Но сейчас эти рассуждения были бессмысленны. Энн была мертва, и хотя Мэтью знал, что его нельзя винить за то, что он не любил ее, он был виноват в том, что женился на ней и отравил ее короткую жизнь.