Перестали внимать.

Джанин — наркоманка. Я осознала это в девять лет, но в ту пору объектами ее зависимости были лишь мужчины, алкоголь и азартные игры.

С годами ее пристрастия становились все более заметными и смертельно опасными. Помнится, я впервые застала ее за употреблением метамфетамина пять лет назад, мне тогда исполнилось четырнадцать. Едва человек начинает систематически употреблять мет, продолжительность его жизни резко сокращается. Однажды я загуглила этот вопрос в школьной библиотеке: сколько может прожить человек с метамфетаминовой зависимостью?

По данным интернета — от шести до семи лет.

За прошедшие годы я несколько раз находила ее в бессознательном состоянии, но на сей раз все казалось иным. Словно это конец.

— Джанин? — В моем голосе слышится спокойствие, которого сейчас быть не должно. Мне кажется, он должен дрожать или пропасть вовсе. Мне даже немного стыдно за отсутствие реакции.

Я бросаю сумку под ноги и напряженно смотрю в ее лицо через всю гостиную. На улице идет дождь, и я продолжаю мокнуть, потому что так и не закрыла входную дверь. Но сейчас, глядя на Джанин, уставившуюся на портрет матери Терезы, я меньше всего беспокоюсь о том, чтобы захлопывать дверь и прятаться от дождя.

Одна ее рука лежит на животе, а вторая свисает с дивана, мягко касаясь пальцами потертого ковра. Она выглядит слегка опухшей, отчего кажется моложе. Не моложе своих лет, ведь ей всего лишь тридцать девять, но моложе, чем выглядела в последнее время под воздействием своих зависимостей. Ее щеки не такие впалые, и морщины, образовавшиеся вокруг рта за последние несколько лет, будто разгладились от инъекций ботокса.

— Джанин?

Нет ответа.

Ее рот слегка приоткрыт, обнажая желтые обломки раскрошившихся и сгнивших зубов. Она как будто озвучивала какую-то мысль, когда жизнь покинула ее.

Я уже довольно давно мысленно представляла этот момент. Порой, когда питаешь к кому-то сильную ненависть, невольно размышляешь, лежа в постели без сна, каково было бы, если бы этот человек умер.

Но я представляла себе все иначе. В моем воображении все было гораздо драматичнее.

Еще минуту я смотрю на Джанин, чтобы убедиться, что она не впала в состояние какого-то транса. Делаю пару шагов в ее сторону и замираю, разглядев ее руку. Из кожи под сгибом локтя с внутренней стороны свисает игла.

Едва я вижу ее, реальность происходящего накрывает меня, как склизкая пленка, и мне становится дурно. Я поворачиваюсь кругом и выбегаю из дома. Чувство такое, что меня сейчас вырвет, и я свешиваюсь через прогнившие перила, не давя на них слишком сильно, чтобы они не прогнулись под моими руками.