Примерно через неделю тональность новостей о конфликте изменилась, а вскоре напряжение пошло на спад.

Но о Юнги до сих пор нигде ничего не говорили и не писали.

Я в отчаянии говорила Лизе, что ума не приложу, что и думать. Подруга успокаивала меня, мол, всё прояснится, надо только немного подождать.

Я занималась повседневными делами, заботами о сыне. Так пролетели еще две недели. Я разговаривала с Юн Соком сразу на двух языках, и малыш уже начинал лепетать мне в ответ односложные слова. Было очень забавно наблюдать за старшим сыном, когда он приходил в гости, а я вдруг начинала болтать с малышом на корейском языке. Тогда, видя его недоумение, я останавливалась, смеялась и говорила:

- Ох, прости, Игорь! Я автоматически перехожу на корейский, когда разговариваю с Юном…

Сын только с улыбкой пожимал плечами.

Как-то вечером я услышала по радио старую песню ирландской группы «Take That». Песня называлась «Babe» («Детка»)

(Детка)

(Я вернулся)

(Детка)

(Где ты была?)

(Детка)

(Я вернулся)

Я подхожу к твоей двери, чтобы снова тебя увидеть,

Но там, где раньше была ты, теперь сидит только старец.

Я спрашиваю его, где ты, «Она переехала, видишь ли", – отвечает он.

"Все, что осталось, – номер, спроси лучше её, не меня".

Я поднимаю трубу и набираю этот номер,

До конца не осознав, говорить или повесить трубку.

Затем мягко отвечает знакомый голос,