— Хитрость заключается, — добавляет он теперь, — в том, чтобы надавить ровно настолько, чтобы пустить кровь, но не настолько, чтобы заставить тебя истечь кровью. Небольшие порезы. Это медленный путь. Мучительный. Это займет несколько часов, если ты этого хочешь. Это может занять несколько дней.

Он хорош, надо отдать ему должное. Я могу себе представить, что после достаточно небольших, мучительных порезов, когда кровь медленно вытекает в течение бесконечных часов или дней, человек был бы готов сказать ему что угодно, только чтобы остановить боль.

Когда я была ребенком, я читала рассказы о Салемских процессах над ведьмами. Женщин, которых подозревали в колдовстве, пытали, чтобы заставить признаться в использовании магии. Инквизиторы использовали методы извлечения, которые заставляли меня чувствовать тошноту после их прочтения и ярость за бедных женщин, которые часто признавались в убийстве и бесчисленных других немыслимых преступлениях, только чтобы покончить со своими страданиями.

С его ледяным безразличием и холодной деловитостью из Спайдера вышел бы фантастический инквизитор.

Мое сердце колотится.

— Что ты хочешь знать?

Этот вопрос не означает, что я собираюсь ему что-то рассказывать. Нет. Это тактика, предназначенная для того, чтобы прочувствовать ситуацию и выиграть больше времени.

Он снова отпускает меня и отступает на шаг. Молча наблюдает за мной.

Проходит секунда. Потом еще одна. Затем…

— Кто такой Абель Адамсон?

Я моргаю, глядя на него. Я никогда в жизни не слышала этого имени. В Колонии нет никого с таким именем, которого я знаю, и единственный человек, с которым у меня были длительные контакты за пределами МК или Логова Дьявола — это мой предыдущий работодатель.

— Кто? — я спрашиваю.

— Не играй со мной в игры, Эмма.

— Я не играю, — огрызаюсь я. — Я не знаю никакого Абеля Адамсона.

Он сцепляет руки за спиной, расставив ноги в стороны. Позиция воинственная, напоминающая мне о том, как иногда стоят охранники на территории Колонии. Я не настолько глупа, чтобы забыть, что нож все еще у него в руке, даже если я его не вижу.

— Ты уже доказала, что ты не только воровка, но и лгунья. Кто он такой?

— Я же сказала тебе, я не знаю, — говорю я натянуто.

И снова он молча наблюдает за мной.

— С чего ты взял, что я его знаю? Кто он такой?

— Если ты его не знаешь, тогда почему у него твоя фотография?