— Я тебя напугал?
— Да. Надо замерить у этой штуковины уровень шума, — жалуюсь я.
— Эта
Внезапно мне приходит в голову, что мы находимся в сотне ярдов от офиса, и Патрик может выйти в любой момент. Если он увидит, как я развлекаюсь с мистером Уордом, то сразу же придет к очевидному выводу: я оказываю ему особое внимание в ущерб прибыльности компании. После совещания я уже скольжу по тонкому, как папиросная бумага, льду.
Я извиваюсь, чтобы освободиться, но Джесси только сильнее прижимает свои губы к моим. Чем крепче он меня держит, тем опаснее и отчаяннее становится моя попытка к бегству. Положив руки ему на грудь, я отталкиваю его, и он, в конце концов, отпускает мои губы, но не тело.
Джесси свирепо прищуривается.
— Что это ты вытворяешь?
Я отталкиваю его.
— Отпусти меня.
— Эй. Давай проясним одну вещь, леди. Ты не можешь диктовать, когда, где и как долго я буду тебя целовать, — заявляет он смертельно серьезным тоном.
Я прикладываю все силы, чтобы освободиться, но попытки тщетны. У меня перехватывает дыхание.
— Джесси, если Патрик нас застукает, то я окажусь в полном дерьме. Отпусти меня! — К моему величайшему изумлению, Джесси слушается, и я отступаю на тротуар, пытаясь привести себя в порядок. Подняв глаза, я встречаю самый хмурый взгляд в мире. Он пристально смотрит. И это выводит меня из себя. И как понимать его слова о поцелуях? Где бы то ни было и так долго, как ему заблагорассудится? Это выводит его одержимость контролем на совершенно новый уровень.
— Какого хрена ты несешь? — кричит он. — И следи за языком!
— Ты, — обвиняюще начинаю я, — не оплатил счет, и теперь я вынуждена вежливо тебе об этом напомнить. Пришлось соврать, что ты был в отъезде.
Можно ли считать поцелуй вежливым напоминанием?
Вероятно, Джесси так и думает.
— Считай, что напомнила. А теперь тащи сюда свою задницу.