Да, это было горячо.
— Айви, смотри на меня, — пророкотал Грей, и это потребовало усилий. Мне это нравилось. Нравилось быть в его комнате, в его постели, открытой для него, чувствовать, как он входит в меня, знать, что он наблюдает, как я трогаю себя, когда он меня трахает. Мне это очень нравилось.
Но ради него я посмотрела ему в глаза, и от горячего, темного взгляда по моему телу пробежала дрожь.
Должно быть, ему тоже понравилось то, что он увидел, потому что его пальцы глубже впились в мою плоть, и он сильнее притянул меня к себе, погружаясь все быстрее и глубже.
О Боже, о да. О Боже, о да.
Это было
— Грей, — выдохнула я, а затем кончила снова, сильнее, интенсивнее, подавляюще. Так сильно, что не почувствовала, как он отпустил мои колени, или как навалился на меня всем весом, или как уткнулся лицом мне в шею, пока я не начала спускаться на землю.
Я обвила его руками и ногами, а затем его бедра начали дергаться такими знакомыми движениями.
— Милый, отдайся мне, — прошептала я, он поднял голову, входя глубоко, и замирая, и я смотрела, как он отдавался мне.
Кончив, Грей снова уткнулся лицом мне в шею. Одна моя нога соскользнула вниз, обвиваясь вокруг его бедра, другая опустилась на кровать, но прижалась внутренней стороной бедра к его бедру. Я обводила контуры его спины, чувствуя кожу, мышцы, тепло и запоминая это, как запоминала его вес, член, все еще находящийся внутри меня, его запах.
Боже, как хорошо от него пахло. Я забыла об этом. От него пахло воздухом и мужчиной.
Он повернул голову и, приблизившись губами к моему уху, прошептал:
— Добро пожаловать обратно в Мустанг, куколка.
Я моргнула, глядя в потолок. Потом расхохоталась.
Он поднял голову, и его смеющиеся глаза уставились на меня, к счастью для меня, его губы тоже ухмылялись, так что мне досталась ямочка.
Я сдержала веселье и заметила:
— Надеюсь, ты не всех так приветствуешь в Мустанге, дорогой, а только меня.
Его улыбка слегка померкла, он опустил голову, касаясь моих губ поцелуем, прежде чем отстраниться и тихо сказать:
— Только тебя, Айви.