– А в чем же, по-твоему?

– В желании быть рядом в горе и в радости. А не покрывать ошибки и подлости друг друга. Если у отца такая проблема, его нужно лечить. Это же болезнь.

– Это вседозволенность, – перебила меня Зоя. – А это лечить бесполезно. Да и как ты себе это представляешь? Да через два дня журналисты узнают о его походах к психологу или в клинику. Позора не оберешься.

– Да мы уже его обобраться не можем. Чего уж теперь стесняться.

Зоя выглядела печальной, уставшей, но продолжала расправлять плечи и держала голову высоко.

– Я хочу знать, что будешь делать ты.

– Я? В каком смысле?

– Альбина с Ромой разведутся. Теперь уже наверняка. И что будешь делать ты?

– А что я могу сделать? – удивилась я. – Это их решение, не моё.

– Не говори ерунды, – вспылила Зоя. – Ты имеешь на Рому огромное влияние.

– Я имею влияние? – Я была не на шутку обескуражена. – А, по-моему, Федотов делает только то, что хочет, и то, что ему выгодно.

– Если ты так думаешь, если позволяешь ему так думать, то ты дура, Настя.

Мы с бабушкой встретились взглядами, я поняла, что она на меня злится. На мою упертость. Я сделала глубокий вдох и решила поинтересоваться прямо:

– Что ты хочешь мне сказать?

Зоя молчала. Это было странно, но она подбирала слова.

– Настя, наша семья… Я не знаю, что ты думаешь о нашем благосостоянии, но в последние годы, в свете всего случившегося, нам без Ромы будет очень тяжело.

Я моргнула. Признаться, в серьёзной растерянности.

– Бабушка, ты о чем меня просишь?

– Прошу тебя не рубить с плеча. И подумать о семье.

– Я всегда думаю о семье. Поэтому в своё время и уехала из Москвы. Потому что я думала о семье. Правда, не помогло. А теперь ты просишь меня занять место Альбины, и тянуть из Ромы деньги для семьи?