— Проверь: сработал пожарной извещатель в третьем цеху! — громко сообщает в микрофон, почти кричит мужчина моей мечты. — Уже? Закурил кто-то?!

Наверное, сейчас крепкое словцо ввернет, думаю. А ОН смеется:

— Нет слов… После смены приходи, надо здесь звук придавить. Это почти акустическое оружие. Болевой порог точно превышен.

Смотрю на него издали, не отрываясь. Какой профиль! А харизма! И думаю: сирена — не случайность. Во мне она все еще звенит, как личный сигнал об особой опасности. Захожу за угол и прислоняюсь к стене в изнеможении. Похоже, я снова влюбилась.

Приветствую своих коллег, бросаю сумку на стол в углу, включаю комп.

— Если меня спросят, я сейчас буду, — сообщаю спинам сотрудников и иду в дамскую комнату.

Надеюсь, никто не заметил моей пылающей физиономии. Умываюсь ледяной водой, хлопаю себя по щекам. И все равно буквально вижу мысленным зрением перед собой красавца охранника-секьюрити, чувствую каждой клеточкой тела. Его соболиные брови, высокие скулы, мощную шею. А какие у него плечи!.. Жаль, руки не успела рассмотреть.

Плескаю воду в лицо еще несколько раз. И, наверное, немного плачу. Размазать тушь или испортить макияж не боюсь — я вообще не крашусь. Никогда. Ну, почти. Не аллергия — просто хочу, чтобы меня любили такой, какая есть. Может быть, это комплекс.

Я — серая мышка. И это у меня как бы ролевая игра здесь, среди великолепно ухоженных и упакованных леди солидной фирмы с иностранным капиталом. И по жизни тоже. Примерно такой я пришла сюда в прошлом году, когда шеф взял меня на работу в компанию.

Была обута в дешевые кроссовки — приходилось много ходить. Одета просто, но аккуратно… Дорогая статусная одежда тоже может быть скромной, а кроссовки бывают из тонкой белой кожи и авторскими, как на мне сейчас.

Смотрю на себя в зеркало. Лицо как лицо. Глаза зеленые, нос средний, губы пухлые. Брови заметные, как сейчас модно, кожа гладкая. Шея длинная, грудь второго размера. Я не уродина, не инвалид. Даже лишнего веса нет… Любви тоже нет. Взаимной. А секс и зарплата — есть.

​

— Воробьева, к генеральному, — передает сообщение по телефону молодой мужской голос, это секретарь.

Кладу в специальную папку для докладов лист бумаги, принесенный из дома. Это лично для шефа, мой секрет. И добавляю упаковку презервативов. Основные обязанности у Марины Воробьевой, то есть у меня, не такие, как у других, и точно о них знает только еще один человек, тот, к которому меня сейчас вызывают. Так получилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда у нас все произошло, Евгений Федорович признался, что я сильно похожа на его первую девушку, он заметил это даже на маленькой фотографии в моем личном деле. А с той девушкой случилось… то, о чем рассказывать он не намерен. Со мной он чувствует себя молодым. Получается, я — ее копия, замена, суррогат. Вот так я себя и ощущаю.