Попытка открыть глаза, прорваться сквозь смазанную пелену яркого света, чтобы на несколько секунд увидеть очертания твоей комнаты, смятые сугробы постельного белья на твоей кровати. Сердце немощно рвануло из щемящих тисков сладкого спазма, перехватившего дыхание и сердечную мышцу. Неужели ты ее не отпустил, не дал ей сесть в такси и уехать? Вы в твоей квартирке в Эшвилле? Вместе, вдвоем? Она проснулась в твоих руках, в твоих объятиях, в твоем окутывающем тепле, не в состоянии поверить, что это твои ладони и пальцы нежно скользят по ее груди, животику и бедрам, твои сильные мускулистые изгибы локтей вжимаются в ее тело, окольцовывая неразрывными силками нежного птицелова. Это невозможно и невыносимо сладко, почти до разрывающей боли, до нестерпимого желания разрыдаться. Осязать тебя так близко, прижиматься к тебе спиной, терять сознание от согревающего тепла твоего дыхания, губ в ее волосах и у шеи, от чувственных манипуляций твоих пальцев на ее воспаленной коже… Осознавать, что это ты — весь, ее Дэнни, самый реальный, сильный и настоящий. И что не было никакого кошмара длиною в десять лет и того, что было после них… Ей все это приснилось… это был всего лишь сон.

"Всегда… До самого твоего последнего вздоха…"

* * *

Так она проснулась или нет?..

Руки интуитивно потянулись к твоим ладоням… Я хотела всего лишь их перехватить, сжать, прижать к своему солнечному сплетению еще сильнее, а может даже вцепиться, прочувствовать каждую фалангу пальца своими, их знакомые теплые изгибы, подушечки и линии. У меня реально перехватило дыхание и окончательно помутнел рассудок с внутренним взором. Хотелось закричать или на худой конец простонать, когда лоснящийся сгусток черно-красного мрака перекрыл глаза — последнюю перед ними картинку твоей комнаты. Но горло будто заложило изнутри сдавливающей петлей сухого удушья. И как раз в тот самый момент, когда шок сладкого неверия, окутывающих волн твоих осязаемых физических объятий, прикосновений, всего тебя самого в одно сжатое мгновенье рассыпались в пульсирующую пыль, на триллиарды незримых осколков, хлынувших мне под кожу. Я не закричала только потому, что они еще плотнее стянули трахею вымораживающей коркой льда, пронзив насквозь все нервные окончания, забив поры эпидермиса, легких, капилляры и сердечный клапан… Оно просто остановилось, замерло, вместо со мной, когда я резко открыла глаза и поняла, что проснулась по настоящему…

Вот теперь я проснулась по настоящему.

Недавнее ощущение легкой невесомости или парения нещадно хрустнуло под прессом ожившей реальности, придавило тяжестью собственного свинцового тела спиной к матрацу. Я поняла, что все это время лежала не в твоих объятиях и не на боку, и сжимала над животом не твои руки, а обычную ткань покрывала. Но все что я испытала во сне, нещадным доказательством самых ярких и острых ощущений продолжало жечь плотным коконом все тело сверх осязаемыми физическими метками живого подтверждения их реального присутствия — присутствия тебя… вокруг, рядом… во мне. И я действительно задыхалась, потому что глубина их проникновения была равноценна тысячам тончайших осколков-клинков, пронзивших насквозь даже недоступные для меня самой скрытые окраины спящего подсознания. И похоже в эти мгновения они не оставили от моего сердца даже красной пыли, расщепив его на невидимые атомы.