Наверное, я спятила окончательно и безвозвратно, если позволяла твоим словам проникать в мое сознание и тело, подобно твоим пальцам в мое влагалище, скользящим и растирающим самые эрогенные точки и мышцы моей свихнувшейся похоти. Ты успокоил меня быстрее, чем я успела осознать, что уже не отшатываюсь и не пытаюсь увернуться от давления резиновой трубки в моих зубах. Я закусила ее, как ты и приказал, тихонько всхлипывая и слушая твой усыпляющий баритон в физической пульсации твоих оживших меток на моем и в моем теле. Не проходила только дрожь или нервный озноб, гудящий в моих костях высоковольтным разрядом переменного тока. Он усиливался или спадал благодаря лишь твоим действиям, словам и прикосновениям.

Ледяная сталь двух колец с двух сторон кляпа-удил вжалась в мои щеки и скулы под заботливым давлением твоих пальцев… кожаный ремешок-фиксатора затянулся в пряжке замка на моем затылке неспешным движением твоих рук. И все это под проникновенную лекцию-монолог твоего убаюкивающего голоса. А я только слушала все это — телом, агонизирующим сознанием, воспаленными нейронами тонущего рассудка, время от времени лишь вздрагивая, всхлипывая и мечтая провалиться в твою тьму не только взглядом.

— Умница. Моя сладкая, покладистая саба… — кажется я зажмурилась, что дури, чтобы не вскрикнуть и не простонать от очередного приступа спазматического удушья в груди.

Нет… меня шокировали не сами слова в твоем ласковом и таком родном голосе десятилетней давности, не твои губы, опалившие мой висок над краем маски щедрым поцелуем. Боже правый… Я думала в этот момент только о том, что ты когда-то (и быть может не так уж и давно) говорил и делал все это с совершенно другой сидевшей на моем месте девушке…

— Не пытайся сглатывать набегающую слюну и не заостряй на этом внимания… Все хорошо… Ты прекрасно все делаешь и со всем справляешься… — разве что я этого не чувствую и не воспринимаю.

Можно подумать, у меня был выбор и ты мог мне его дать. Даже твои успокаивающие заверения и нежные поощрительные касания, после каждой шокирующей экзекуции с моим телом и трепыхающимся сознанием, ничерта не успокаивают и не уменьшают силы воздействия всех направленных на меня ударов. Ты словно специально надел на мои глаза эту пугающую маску, намеренно сковав все мои движения и мышцы своей подавляющей близостью, чтобы я не просто чувствовала и впитывала любое из твоих прикосновений и буквально выцарапанные по моему рассудку слова — ты создавал из всех своих действий психосоматический ритуал, которым я теперь практически жила, дышала и постепенно, шаг за шагом, превращалась в его главную составную часть. Твои руки перекраивали меня, медленно, не спеша, с предусмотренными паузами и задержками, чтобы я как можно глубже и осязаемей прочувствовала все это, капилляр за капилляром, вена за веной переподключая мой инфицированным твоим вирусом организм к центральному источнику жизнеобеспечения — к ТЕБЕ.