Страшно? Нет. Это даже не страх. Ничего подобного Маргарита еще не испытывала за всю свою и без того внушительную жизнь. Это был уже и не страх. Так, наверное, ощущают близость самой смерти. И не просто близость, а ее дыхание и ту бездну, что пряталась в пустых глазницах этого безмолвного и ненасытного чудовища…

"Господи, пожалуйста. Я сделаю все, что ты только не потребуешь взамен. Надо будет, убью Стрельникова-старшего собственными руками. Только не отбирай у меня нашего мальчика. Он ни в чем перед тобой не провинился. Он не заслужил всего этого ада… Не заслужил."

Она даже готова была прямо в коридоре опуститься (или, скорее, упасть) на колени, потому что стоять в бесконечном ожидании все это время на ногах становилось просто невыносимо. Она и так держалась буквально на честном слове, удивляясь, как до сих пор не хлопнулась при таком стрессе в обморок, еще и сумев что-то внятное надиктовать на автоответчик Глеба. Переживать такое матери… Не дай бог пройти через такое хоть кому-то еще. Хотя когда-то ей так наивно казалось, что самое худшее с ней уже случилось. Что страшнее и быть не может. Вот и накликала, что называется, на свою голову беду…

Еще и заставили отойти в самый дальний конец коридора (спускаться на нижний этаж Рита категорически отказалась). Хорошо, что участковый пока проявлял чувство такта и не приставал с назойливыми расспросами. Будто она знала, что ему сказать. Все ее мысли сейчас были только в одном месте, с ее мальчиком — ее единственным, бесценным мальчиком.

Когда визг болгарки наконец-то оборвался и после последних четко отлаженных действий двоих МЧС-ников входные двери поддались и были вытянуты в коридор этажа, Маргарита, даже не задумываясь, что творит, интуитивно потянулась к образовавшемуся в стене зияющему проему. Но ее практически на полушаге перехватил за предплечье участковый.

— Подождите. Пусть еще проверят состояние квартиры. Вдруг там утечка газа или что-то еще в этом роде.

— Там мой мальчик. С ним что-то случилось. Я должна его увидеть.

— Всего пару минут. Это недолго…

Пара минут? Недолго? Он вообще понимает, что говорит? Это же целая вечность к тем дням, которые она так беспечно проигнорировала, когда не могла дозвониться до Кира, ругая его за нежелание ей отвечать. Если бы она могла вернуть вспять хотя бы один из них. Господи. Какая же она дура. Как она могла принять его молчание за инфантильное упрямство упертого осла? Почему не забила тревогу хотя бы вчера, не потеряв при этом еще одни сутки?

А Глеб? Неужели этот черствый монстр вообще ни черта не знает и готов теперь плевать на единственного сына, как на протухший кусок мяса? Если он и в этот раз проигнорирует ее звонок и не приедет сюда в ближайшее время…