Услужливая память не преминула запустить перед внутренним взором целый видеоряд из недавно пережитых нами моментов. Как я нагибаюсь над Кириллом, сидящего в кресле в позе надменного прокуратора и не сводящего с меня своего уничижительного взгляда полноправного хозяина положения. Как меня при этом обдает этим самым запахом — мужской кожи и волос, едва уловимых ноток терпкого пота и более сильным амбре туалетной воды, явно не бюджетного разлива. После чего я уже точно не могу остановиться, отвечая не менее пристальным взглядом глаза в глаза своему во истину непобедимому сопернику, пока мои ладошки скользят агрессивной лаской по его плечам, груди, ребрам, напряженному прессу и прямиком к поясу брюк.

Даже сейчас меня пробирает до самой матки и резкой слабости-дрожи в коленках, как только я пытаюсь вспомнить большую часть деталей из нашего обоюдного безумия. Особенно, когда встала перед ним на колени и продолжила свою совращающую манипуляцию уже по его мускулистым бедрам, поверх гладкой ткани брюк.

Тем не менее, именно ощущения с прикосновением к его рубашке во мне и вызвали столь бурную реакцию с почти осязаемыми воспоминаниями, от которых у меня чуть было снова не отнялось все тело и с новой силой не заныло между ног. Наверное, я точно чокнулась, окончательно потерявшись и в реальности, и в себе самой. Еще только вчера я готова была его прибить первым, что подвернется под руку, а теперь… Теперь я млею, таю, практически трясусь в конвульсивных припадках, мечтая по-новому пройти через все то безумие, которым Кир меня буквально довел вчера до ручки.

Или надо что-то с этим делать, или попытаться отвлечься на что-то другое, иначе этому точно не будет конца. Учитывая, что при каждом движении или шаге, мое тело постоянно выдавало ответным позывом чуть ли не во всех мышцах одновременно и в особенности в сильно растертой вагине. Кожа так и вовсе ныла, немела и едва не буквально скулила, когда я задевала ее где-нибудь или, как сейчас, ласкала атласной тканью мужской сорочки, облачаясь в мягкий шелк последней, будто в нежное облако воздушной паутины. Вот теперь мне воистину невероятно кайфово. И не голая, и буквально окутана запахом своего мужчины, еще и рубашкой, которую он совсем недавно носил на себе. По крайней мере, называть себя стукнутой уже не так обидно.

На кухне моей смелости немного поубавилось. Как никак, но контраст между моим вчерашним сюда приходом и сегодняшним разительно отличался, не говоря уже о самом восприятии окружающих вещей, их ауре и о том, что мне больше не нужно бояться к чему-то прикасаться или что-то открывать и включать. Все равно, прямого разрешения рыскать по чужим кухонным шкафчикам или в холодильнике я не получала, но разве меня сейчас этим можно было остановить? К тому же, я все еще хотела пить. Поэтому не обессудьте. В холодильник я все-таки полезла, после чего уже попросту не смогла остановиться. Моя вчерашняя вынужденная голодовка из-за убойных переживаний с не менее мучительными треволнениями не преминула выйти мне боком, а, точнее, заунывным урчанием в желудке и пугающими спазмами дикого голода практически по всей пищеварительной системе. Так что пришлось уже не только искать воду или сок, но и присматривать по ходу имеющиеся в наличии хоть какие-то съедобные продукты, не нуждающиеся в термической обработке.