Свернувшись калачиком на голом полу, Алена тихо плакала. Прощалась с жизнью, Ильей, мамой, пока не провалилась в полусон-полудрему, где сбывались все ее мечты. Время и пространство потеряло смысл и границы. Осталось только ощущение надвигающегося счастья. Она улыбалась во сне, когда неожиданно, на самом пике, сон-мечта оборвался.

Нарастающей пульсирующей болью реальность разметала в клочья остатки сна, вернула сознание в темную спертую комнату подвала. С ужасом Алена поняла, что организм ее слегка подвел – несмотря на то, что обстоятельства были совсем неподходящие, «критические дни» у нее начались здесь и сейчас. С замирающим сердцем она просунула руку между ног и скривилась, когда кожей ощутила влажную, теплую ткань джинсов.

– Нет! – только успела подумать она, как ее резко затошнило, обдало жаром, а в низ живота как будто вцепилась чья-то когтистая лапа, заставив все тело сжаться от боли. Через мгновение ткань джинсов стала не влажной, а мокрой, в ладонь словно налили горячей густой жидкости, и в воздухе ощутимо запахло кровью.

Глава 60

Волны боли накатывали снова и снова, заставляя корчиться на полу в бесплодной попытке найти то положение тела, при котором жуткие спазмы хоть немного утихнут. Боль в животе давно уже вытеснила резь в запястье от металлического наручника – Алена больше не замечала своего «скованного» состояния. Она была вся мокрая – слезы градом катились из глаз при каждом приступе, от пробравшего пота рубашка прилипла к телу, а джинсы и вовсе стали тяжелыми, влажно-мерзкими, с характерным запахом.

Стало страшно до жути. Если это месячные, то почему такие болезненные? Почему их так много?!

Вспомнились таблетки, принятые ею с подачи Тимофея – он решил так ее наказать? Не просто убить в подвале, а замучить до смерти?

– Что, больно, да?

Скрюченная очередным приступом, Алена не заметила, в какой момент открылась дверь и в ее «камере» появился Тимофей. Присев перед ней на корточки, он с нездоровым любопытством вгляделся в ее раскрасневшееся, искаженное гримасой боли лицо, а затем перевел взгляд на ее покрытые бурыми пятнами джинсы и в кровавых разводах пол.

– Знаешь, из-за кого ты сейчас страдаешь? – спросил он, когда Алена, негромко застонав, уткнулась лбом в колени. Не только чтобы облегчить себе боль, скорее, чтобы не видеть и не слышать ненавистного мужа. – Смотри на меня, когда я с тобой говорю! – не дождавшись ответа, Тимофей снова вцепился ей в волосы, силой заставляя смотреть на него. – Из-за твоего ненаглядного Ильи, – прошипел он со злостью, замечая, как при одном упоминании имени Ильи глаза Алены зажигаются радостным блеском. – Не кувыркалась бы с ним по машинам, была бы мне верна, ничего этого сейчас бы не было, шлюха.