Ещё два дня, которые помнит смутно, проходили в периодических слезах, тихих неопасных истериках, упоении своим горем. А потом стало легче. Не то чтобы даже легче… Жалость утихла. Взяла себя в руки, заставляя жить дальше. А может, смирилась. Смирение всегда приходит. У кого-то раньше, кто-то, словно его не замечая, продолжает носить траур в душе. А у Лоры наступило время для своеобразного равновесия. Когда уже не плохо, но ещё и не хорошо. На окно вернулись шторы, в ванную комнату замки, отсутствие которых вдруг начало смущать. Акмаль, заглядывающий значительно реже, но всегда в неизменно хорошем настроении, радовал результатами свежих анализов. Его оптимизма не разделяла, но силилась улыбаться.

Ильдар больше не приходил… Рядом был. Всего одна дверь разделяла, но не входил, не беспокоил, выжидал, что ли… Или испытывал. Сложно было представить, о чём он думает, чего хочет добиться. Проще было дать волю эгоистичной натуре и подумать о себе. О своём будущем.

Вечерним посетителем стал Юрий Владимирович. Он вошёл без стука. Будто забыл поздороваться, на самом же деле, просто не захотел. Видимо, Ильдара поблизости не было. Иначе бы не пропустил. Хотя… Именно Гастило, несмотря на демонстративный интерес, позволял держаться вместе, задвигая амбиции, капризы, помогал понять, а иногда и убеждал в нужной себе точке зрения.

Лора взглянула на него иначе. Не как на опытного в любом, без исключения, вопросе, старшего товарища, а как на человека, в каждом действии которого был заведомый интерес. Каждое слово которого было продуманно. Он умел и постепенно вёл к тому, что хотел услышать. Сейчас его тактика больше напоминала «злого полицейского», который, в противодействие Акмалю, найдёт иного виновника. Об этом кричал его взгляд. Об этом сигнализировала жёсткая ухмылка.

Мужчина без возраста. Высокий, мощный, подтянутый. Сколько лет они знакомы?.. Почти восемь. А он так и не изменился. Седины в волосах стало больше, морщины глубже, но аура силы, власти, мужской магнетизм – не слабели. Ему ещё нет шестидесяти. Его последней любовнице нет и тридцати. Всегда знает, чего хочет, и всегда этого добивается. Сейчас он хочет вернуть в строй Ильдара. Дураку понятно, что Москвин, просиживая под палатой Лоры, забросил дела, забил на данные обещания и плевать хотел на возможные последствия.

– Ты зря обрезала волосы. – Заметил он вдруг, опуская приветственные речи, и ткнул указательным пальцем, не стесняясь демонстрировать отсутствие манер. – С длинными твой образ был бы законченным. Сейчас больше напоминаешь душевнобольную.