– Знаешь, а я, пожалуй, выпью чай.

Осторожно, чтобы не издать лишних звуков, встал. Распрямился, унимая ноющую боль в плече, спине, шее. Кивнул брату на своё кресло.

– Только одну её не оставляй. Мне не нравится ритм. Проследи за этим. – Вздохнул, глядя на тёмные экраны с яркими цифрами. Ещё раз махнул рукой, смутно отмечая, что уже сказал про ритм… Подошёл к двери и остановился, желая что-то добавить. Качнул головой, отрицая собственные мысли, и вышел. Домой отправился. Не мог находиться далеко, но рядом было ещё сложнее. Пусть успокоится. Пусть отдохнёт.

– Доктор Адашев, она пришла в себя. – Забежала медицинская сестра в приёмную.

– Кто?

– Ну… родственница ваша, которая после операции. Вы сообщить просили.

– Лора?..

– Да, Лора Витальевна Адашева. Ещё только шесть… пока вы не ушли…

– Да не ухожу я. – Проговорил в сторону, удивляясь тому, как Ильдар Лору чувствует. Сказал: три часа. И вот тебе! На пару минут отлучился, чтобы документы подписать, а она как по часам живёт.

– Она стонала, ещё когда без сознания была. Я ввела обезболивающее. Болюсно, как вы и просили. Потом пациентка просто глаза открыла и всё. Даже не пыталась шевелиться. Глазами только вращает, будто сказать что-то хочет. Я объясняла, что говорить сейчас нельзя, но мониторы показывают, что волнуется. Я Алиева пригласила. Анестезиолога. Сейчас он наблюдает. – Лепетала медсестра, приплясывая сбоку. Акмаль слушал и только потом понял, что следом за ним бежит. Резко остановился, за плечи придержал и тогда только спокойно улыбнулся.

– Хорошо. Спасибо. Иди, работай. – Внушительно кивал за каждым словом и только когда девушка кивнула в ответ, отправился дальше.

Вошёл в палату. Алиев сделал свои записи и даже комментировать не стал: не любил суицидников и положение позволяло этого не скрывать; бумагу в руки всунул, оставил их наедине.

Подходить к Лоре, Акмаль не спешил. И сам не знал, что останавливало. Просто понять что-то для себя пытался. В чужих отношениях, в чужой жизни. Но ведь разве разберёшься?..

– Лора. – Тихо позвал, стоя напротив.

Отметил, что она вдохнула глубже, торопливее, сдержалась от того, чтобы закашляться, значит, соображает. Сел напротив. Так, чтобы видеть его могла и прямо в глаза посмотрел. А они ясные, как день. Светлые, как у ребёнка… Не видел ещё у неё таких. Тряханул головой, отбиваясь от ненужных мыслей, и склонился так, чтобы говорить тише.

– Надеюсь, у тебя сейчас всё хорошо. – Прищурился, всматриваясь в глаза. – Относительно. – Добавил и склонил голову набок. – В противном случае лечить тебя придётся долго и упорно.