— Отвлекает Алисию.
Отец кивнул.
— Иди, присмотри за ней, но потом нам с тобой нужно все обсудить.
Я не стал задерживаться, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Прошло почти восемнадцать месяцев с тех пор, как я жил здесь, но моя комната осталась без изменений. Те же угольно-черные постельные принадлежности и серые занавески. Но
Я уложил Арианну на середину своей кровати, подложив ей под голову подушку. Ее рука потянулась ко мне, когда ее глаза снова открылись.
— Никко. — Это было хныканье.
— Я прямо здесь.
Спокойствие снова овладело ею, как будто мое присутствие успокаивало ее. Женевьева постучала, прежде чем заглянуть внутрь.
— Как она?
— Честно говоря, я понятия не имею.
— На нее… напали?
Я кивнул, не в силах говорить из-за стоявшего комка в горле.
— Что я могу сделать? — спросила она.
— Ты останешься с ней, когда приедет доктор? Я не уверен… Я не могу быть здесь, когда он… Твою же мать. — Мое видение затуманилось, когда волна эмоций накрыла меня.
— Никколо. — Женевьева коснулась моей руки. — Ты заботишься о ней. — Это был не вопрос, поэтому я не стал отвечать. — Я останусь с ней, даю тебе слово.
— Спасибо.
Я услышал голоса внизу, знакомый итальянский говор нашего семейного врача. Он привык справляться с чрезвычайными ситуациями, привык латать колотые раны и зашивать пулевые отверстия. Он зашил почти каждый шрам на моем теле. Но я сомневался, что он когда-либо сталкивался с чем-то подобным.
На лестнице послышались шаги, а затем в комнату донесся голос моего отца.
— Никколо, Док здесь.