— Я в порядке. — Я проглотила ложь.

Мы подошли к двери в нашу комнату. Луис открыл ее и вошел первым. Я сделала глубокий вдох и вошла внутрь. Все выглядело так же, но ощущалось по-другому. Глубокая дрожь прокатилась по мне. Нора оставалась приклеенной ко мне, пока я стояла там, позволяя воспоминаниям о той ночи захлестнуть меня.

— Я собрала большую часть своих вещей. Я начну с твоих. — Нора сжала мою руку, прежде чем отойти от меня и начать собирать мои вещи. Луис помог ей наполнить маленький чемодан и пару спортивных сумок, которые они принесли с собой. Но я была будто парализована.

Стук в окно заставил меня вздрогнуть, и Луис что-то проворчал себе под нос.

— Кого там черт принес? — Он подошел к окну, отдернув занавеску, но я уже знала, кого он там увидит.

— Никко, — выдохнула я, медленно продвигаясь вперед. Он забрался внутрь и встретился со мной взглядом. Я подбежала к нему и бросилась в его объятия. Он поймал меня, прижимая одну руку к моей пояснице, соединяя нас вместе, как два кусочка головоломки.

— Ты здесь, ты пришел, — закричала я, обнимая его за шею.

— Ш-ш-ш, Бамболина. Не плачь.

— Марчетти, — сказал Луис, в его тоне сквозило предупреждение.

— Я должен был, — ответил Никко через мое плечо.

— Я не могу сказать, что виню тебя.

— Мы дадим вам двоим немного пространства, — сказала Нора.

Я почувствовала, как они ушли, услышала, как за ними захлопнулась дверь, но я не оставила уютных объятий Никко. Я не могла.

— Черт, Арианна, — это было похоже на ворчание. — Ты не должна быть здесь.

— Я должна была. — Я сжала его толстовку в кулаке. — Я должна была доказать себе, что у него нет власти надо мной.

Я знала, что на самом деле это не имеет смысла, но, вернувшись сюда, я почувствовала, что это место будто якорем привязывало меня к Скотту.

— Он заплатит, любимая моя. — Никко скользнул пальцами под мою челюсть и наклонил мое лицо. — Однажды он заплатит, обещаю.

Никко поцеловал меня, его язык лизнул уголок моего рта, требуя входа. Это не был горячий, страстный поцелуй, как большинство из них до этого. Это была нежная ласка, полная исцеления и принятия. Это был способ Никко сказать мне, что независимо от того, что Скотт сделал со мной, я все еще принадлежала ему.

Безвозвратно и необъяснимо всецело была его.

Он заправил прядь волос мне за ухо, касаясь губами моего лба.