— Тебе было семнадцать, и она была твоей девушкой всего девяносто секунд — это едва ли считается. Вы едва держались за руки.

— Мы сделали больше, чем держаться за руки. — Он хихикает глубоко в груди над своей шуткой.

Мать не обращает на него внимания.

— Я просто иллюстрирую свою точку зрения. Ты никого не приводил домой со времен средней школы, а эта прилетела из другого штата во время каникул? — Похоже, что она делает большой глоток из своей кофейной кружки, а затем предательски ударяет ею о деревянную поверхность стола. — Не хочешь рассказать мне, что все это значит? Мы с папой умирали от любопытства.

— Папа не умирает от любопытства.

— Ладно. Это я умираю — скажи мне, что происходит.

— Мы друзья.

Он ухмыляется, я просто знаю это.

— А Скарлетт знает, что вы просто друзья? — дразнится его мать.

Длительное молчание.

— Я не говорил, что мы просто друзья.

— Что ты хочешь этим сказать?

Мое дыхание прерывается, честно говоря, я становлюсь клише из фильма, наклоняясь ближе к дверному косяку, напряженно ожидая его следующих слов. Он вдруг замолкает, задумавшись. Молчание тянется мучительно долго — или всего несколько секунд, я понятия не имею, но это пытка. Ожидание в этом укромном месте, где я случайно оказалась — это сущая мука.

Я прячусь, как чертов извращенец, но не могу вырваться.

— Мы не спали вместе, если ты об этом спрашиваешь.

Его мама смеется.

— Я не об этом спрашиваю, но спасибо за информацию. О, и раз уж мы об этом заговорили, пожалуйста, скажи мне, что ты используешь защиту…

— Остановись. Не говори этого. Боже.

Я представляю, как она небрежно приподнимает бровь, совсем как ее сын.

— Будь осторожен, вот и все, что я хочу сказать.