— Все в порядке. Я знала, чего ожидать.

— Хочешь, я поцелую там и сделаю лучше?

Нет. Я хочу, чтобы он наполнил меня, как прошлой ночью; ненасытно любопытная, я хочу большего. Все, а не только его язык.

— Или ты хочешь по-быстрому?

— Нет. — Я медленно качаю головой. — Я хочу, чтобы это было медленно.

Хочу, чтобы он был нежным. Хочу не торопиться.

Хочу, чтобы Стерлинг почувствовал, как быстро бьется мое сердце, когда он касается меня, большие медвежьи лапы нежно ласкают кожу вдоль моего бедра, губы теплые. Нежные.

Я люблю в нем все, он и есть все.

Мы целуемся с открытыми глазами, ртами, лениво поглаживая друг друга языками, чтобы я могла видеть все, что он чувствует, отраженное в его глазах — так же, как и прошлой ночью.

Самоконтроль ради меня.

Обожание.

Он как будто знает, что мое тело все еще чувствительно, и обращается со мной, как с хрупким куском стекла, когда на самом деле все, чего он хочет — это врезаться в меня. Его самообладание не похоже ни на что, что я когда-либо видела в своей жизни.

Замечательный.

Впечатляющий.

Реально восхитительный.

Дюйм за восхитительным дюймом он продвигается вперед, вдыхая воздух в изгиб моей шеи. Бормочет. Проверяет, все ли со мной в порядке.

— Ты в порядке?

Я лучше, чем в порядке.

Я протягиваю руку, чтобы откинуть назад его волосы, слова «я люблю тебя, Стерлинг» обжигают мне горло. Предательские признаки покалывания в носу дают моему мозгу сигнал послать воду к глазам.

Эти слезы — мои чувства к нему, осязаемое доказательство того, что все между нами правильно. Прошлая ночь была всем, чем должен быть первый раз, и я не могла бы выбрать ничего лучшего.