— Возможно, эта стена должна была быть там с самого начала. Так безопаснее. Для нас обоих.

— То есть для тебя.

Вся тревога и страх перед неизвестным вырываются на поверхность, взрываясь мириадами раскаленных вспышек.

— Да, для меня! Ты понятия не имеешь, кто я и во что ты ввязался. Когда ты узнаешь, ты проклянешь тот день, когда встретил меня. Я дефектная, ясно? Знаешь, что я делаю с людьми? Я уничтожаю их.

— Ты не можешь уничтожить меня, красавица. Я был уничтожен задолго до твоего появления, так что, может, расскажешь мне, что тебя преследует?

— Откуда ты знаешь, что меня что-то преследует?

— Я видел это той ночью. В твоих океанских голубых глазах. Они были немного призрачными, немного сломанными. Прямо как у меня. Обычно я не сближаюсь с людьми, от которых исходят вибрации, похожие на мои, но ты стала исключением, моя маленькая обманщица. Ты до сих пор исключение.

— Тебе не следовало делать из меня исключение. — я фыркаю. — Я плоха для тебя.

— И я тоже плох для тебя. Ты же не видишь, что я прошу тебя уйти из-за этого. На самом деле, я никогда этого не сделаю, потому что я чертовски эгоистичен. Когда я чего-то жажду, я это храню. Я не выбрасываю это и уж точно не позволяю этому выскользнуть из моих рук. Так что ты, блядь, застряла со мной, Анастасия.

— А если я захочу уйти?

— Нет, не захочешь. Ты просто убежишь, потому что это то, что у тебя хорошо получается, но со мной ты бросишь эту гребаную привычку. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что я удержу тебя. Нравится тебе это или нет.

Я вижу это. Решимость.

Упрямую решимость и грубое собственничество.

И что-то подсказывает мне, что дальше будет только хуже. Он не только будет требовать больше информации, но и удержит меня. Хочу я этого или нет, как он сказал.

Если что, чем больше я буду бороться, тем сильнее он будет приковывать меня к себе.

Потому что он решил, что жаждет меня. Хочет меня.

Он не позволит мне убежать, скрыться или искать альтернативное решение.

И я не могу остаться. Нет, если я хочу держать Адриана и Кирилла подальше от него.