Нейт и Аспен стоят впереди всех, на их лицах, кажется, выражение гордости. Управляющий партнер У&Ш подходит ко мне и берет меня за плечо, слегка сжав его.

— Отличная работа.

— Ты так говоришь, будто у меня был шанс проиграть.

— Был. — Аспен говорит, слегка приподняв брови. — На самом деле, в конце тебе, возможно, повезло.

— Настроить свидетеля защиты против — это не удача, Аспен. А тяжелая работа.

Хотя удача, возможно, сыграла свою роль.

Наши доказательства не были отвергнуты, как мы думали. Мало того, Карен, мачеха Сандры, навестила меня поздно вечером, чтобы сказать, что хочет исправить свою ошибку.

Выражение лица Мэтта было бесценным, когда она выступила в качестве свидетеля в пользу Сандры за все то дерьмо, свидетелем которого она была на протяжении многих лет.

Пирс даже не пытался сохранить лицо в конце и как бы позволил Мэтту упасть самому. Я потребовал все его состояние в качестве компенсации, но получил только шестьдесят процентов, а Сандра только что объявила прессе, что пожертвует большую часть этого состояния женским и детским организациям в надежде помочь таким, как она.

Теперь прокурор настойчиво продвигает уголовное дело. Он предложил Мэтту сделку о признании вины: двадцать пять лет тюрьмы или он не только предъявит ему обвинение в тяжком преступлении класса В, но и возбудит каждое дело о физическом нападении отдельно.

Я потребовал этого от прокурора после встречи с ним, иначе я бы протащил его перед СМИ. Они фанаты меня, Сандры и Лорен и начали движение под названием #SaveSandra, поэтому если бы я созвал пресс-конференцию и обвинил его в безделье, он бы получил огромную обратную реакцию.

Поэтому он решил поступить правильно. Хоть раз в своей проклятой гнилой жизни.

Я по-прежнему считаю, что двадцать пять лет тюрьмы — это слишком мало за все, что пережила Сандра, но это лучше, чем альтернатива.

Хотя ей еще предстоит долгий путь, это хорошее начало.

Несмотря на мое облегчение по поводу результата, чувство радости, которое, как я думал, я буду испытывать, отсутствует. Оно затуманено мрачной тенью, которая все время нависает над моей головой.

Тень настолько большая и густая, что я не могу ее разглядеть.

Тем не менее, я ничего не показываю на своем лице. Я улыбаюсь и принимаю поздравления других со своим обычным высокомерием, в то время как все, чего я хочу, это раствориться в воздухе.

Когда я наконец добираюсь до своего кабинета, то бросаюсь на диван и закрываю глаза. Моя рука сжимается в кулак, затем сгибается на бедре в такт громким ударам сердца.

Может, я и выиграл сегодня, но что-то не так. Или, скорее, несколько вещей.