Лгу. Не нравится, разумеется. Шум, гам, людей чужих толпы, запахи странные. Мне дома хорошо.

Я стою у входа, курю вторую сигарету подряд, щурюсь от едкого дыма и думаю о том, что эта пачка может стать последней.

Если Марина захочет. Глубина моего падения оценке не поддается. Никому из окружающих и в голову прийти не может, что со мной происходит на самом деле.

Что-то не то.

Это «что-то не то» на плечи давит коромыслом чугунным, попытки скинуть приносят уколы в совесть и жгучую боль в районе груди. Не хочу скидывать. Таскаю всюду за собой образ улыбчивой блондинки. А ночами воспоминания приходят и на грудь укладываются плитой каменной. Давят, давят. Мне Маринка раньше спать мешала — не думал тогда, что без нее спать вообще невозможно станет.

Что ни ночь, то откат в прошлое. Что ни утро — разлука и одиночество.

Я ведь впервые был не один, а с кем-то. По-настоящему с кем-то. Не для показухи или статуса, а просто был. Когда любишь — об унижении не беспокоишься, не так ли? Победы над любимыми, как выяснилось на практике, тоже не радуют. Кто бы подумать мог, да, папа?

Ничего вообще, блть, не радует. Всю жизнь я кому-то что-то доказывал: что достоин фамилии, места под солнцем. Так уж вышло, что доказывать стало некому. Мнения тех, кто остался, значения не имеют.

А та единственная, что действительно важна, в этой забегаловке за людьми тарелки грязные убирает. И это ей по нраву больше, чем мои миллионы.

Выбрасываю окурок в урну и захожу в помещение. Занимаю один из крайних столиков у окна. Тут же подходит темненькая официантка, я делаю заказ. Всё самое дорогое и лучше из меню.

Есть не хочется, цель — привлечь внимание.

Марина обслуживает гостей на другом конце зала. Я когда ее спину и плечи замечаю, напрягаюсь мгновенно. Не остывает. Время идет, а ни фига.

Тепло потоком сверху обрушивается. Смотрю на нее и ощущаю, как душу в дыру засасывает.

Марина меня не замечает. Ее волосы собраны в аккуратный хвост на затылке, они какого-то непривычно белого цвета. Неестественного. Я запомнил золотистые.

Ровная спина, узкие плечи, синий фартук. Марина принимает заказ у большой шумной компании. Ребята явно веселятся, по губам прочитать можно, что приглашают ее присоединиться или хотя бы выпить за их счет. Оценивают липкими взглядами фигуру.

Вспышки гнева, что внутри рождаются, быстро гасятся усилием воли. Период диких, опрометчивых поступков закончился. Дальше только расчет и трезвость. Я и так наворотил достаточно. Легенды о попытке спалить хулиганов на заправке до сих пор ходят по станице, обрастая всё новыми подробностями, превращая меня в глазах селян в монстра, на фоне которого старый Кулак, папаша мой, казался милым пупсиком. Меня боятся, многие даже смотреть в мою сторону опасаются. Образ властного босса я поддерживаю. Стараюсь лишний раз на людях не улыбаться.