Кат шлепнул дубинкой по руке, отчего по моему телу побежали мурашки.

Жасмин задрожала, когда Кат возвысился над ней.

- Ты любишь свою сестру. Давай посмотрим, сможешь ли ты защитить ее, сосредоточившись хоть раз.

Его рука поднялась, заслоняя ее лицо.

- Беги, Джаз! - закричал я, прорываясь сквозь ее ужас. Страх заставил ее замолчать, но внезапная решимость наполнила ее взгляд.

Она побежала.

Оттолкнувшись от двери, она обогнула моего отца и бросилась через сарай.

Кат развернулся, держа дубинку, наблюдая, как его дочь убегает от него. Только он не отпустил ее. Он бросился в погоню.

- Нет!

Я ничего не мог поделать, когда он бросился за своим ребенком и вывернул руку, чтобы ударить.

- Жасмин!

А потом все было кончено.

Дубинка ударила ее в спину.

Сила заставила ее кувыркнуться вниз головой.

Ее маленькие туфельки застучали по полу, а юбки взлетели ей на лицо. Она остановилась лицом ко мне, ее маленькие глазки, блестевшие от слез, встретились с моими.

Секунду она просто лежала, потрясенно моргая, фиксируя свою боль. Затем меня накрыла самая мощная, тяжелая, всепоглощающая волна, которую я когда-либо чувствовал. Ее боль пронзила меня насквозь. Ее агония заразила меня. Все, что она чувствовала — ее детские капризы, ее исполненные надежды желания, — все это запихивалось мне в горло и вызывало тошноту.

Меня вырвало, когда Жасмин разрыдалась.

Ее крики эхом отдавались вокруг нас, прорываясь за дверь, облизывая деревья и поднимаясь к полумесяцу над головой.

Я плакал вместе с ней. Потому что я знал, что произошло, так же точно, как и она.

Зима наблюдала за этим зверством. Мороз не помешал этому. Он позволил этому случиться. И в глубине моей души началась метель.