Как только все это закончится, я разберусь со своей бабушкой. Я заставлю ее пожалеть о том, что она играла роль кукловода в своей собственной семье.

- Бонни мертва

Кат втянул воздух, его шея напряглась от давления в суставах.

- Она умерла от сердечного приступа как раз перед вашим приездом.

Я замер.

Ее смерть была украдена у меня. Но, возможно, это было и к лучшему. Меня уже трясло от быстро угасающего мужества. Я уже поник под эмоциями Ката. У меня не хватило бы энергии или физических сил отнять еще одну жизнь.

- Мне жаль.

Несмотря на всю мою ненависть к бабушке и ее строгим манерам, Кат любил свою мать и боялся ее в равной мере. Я позволил себе почувствовать то, что чувствовал он. Ему было больно. Сильно. Он раскаивался и осуждал себя, но этого было недостаточно, чтобы заслужить спасение. Несмотря на боль, он все еще думал, что был оправдан.

Он ошибался.

Подняв дубинку, я переместился так, чтобы оружие было в поле его зрения.

- Помнишь, на ком еще ты это использовал?

Я вздрогнул, борясь с воспоминаниями о том ужасном, роковом дне. В тот день я понял, что он никогда не поймет меня, и я должен был быть сильным — не ради себя, а ради своей сестры.

Он преподал мне последний урок в этом месте. Урок, который заставил меня быть верным, пока Нила не заставила меня оттаять.

Кат сглотнул.

- Кайт... подожди.

- Нет, ты больше не можешь мне приказывать. - Ударив дубинкой по ладони, я прочувствовал боль. - Я ждал достаточно долго.

Еще одна особенность стойки — затягивая суставы и растягивая кости, она помещала человеческое тело в идеальное положение повышенной чувствительности. Естественной амортизации хрящей и жира внезапно оказалось недостаточно, чтобы защитить такую вытянутую позу.

Раньше удары, которые я наносил, причиняли ему боль, но не убивали его. Боль была острой, но терпимой. Но это... если бы я ударил его сейчас, боль была бы в сто раз сильнее. В тысячу раз хуже.

Забаррикадируйся. Подготовься.

Самое простое прикосновение могло раздробить коленную чашечку. Легчайший толчок мог сломать локоть. Он был самым уязвимым из всех, кем когда-либо был физически. Это была моя работа - сделать его таким же эмоционально беззащитным.