***

Прошла неделя.

За эту неделю многое изменилось, и ничего.

Моя лихорадка наконец спала, моя рана зажила, и мои силы медленно возвращались. Мое тело все еще было истощено, но каждый день я собирал себя по кусочкам.

Нила имела к этому большое отношение.

На следующий день после того, как я увидел тело Кестрела, я вернулся в больницу сам. Я разыскал медсестру, которая принесла мне сотовый телефон, когда я лечился, и заплатил ей тысячу фунтов за ее беспокойство. Она изо всех сил старалась дать мне возможность связаться с Нилой. Самое меньшее, что я мог сделать, это компенсировать ей это.

Находясь там, я прошел полное обследование и получил указания врача успокоиться. Я также в одиночку организовал доставку тела Кеса в крематорий. Кат хорошо потрудился над нашим воспитанием, поэтому у всех его детей были Последние Завещания.

Кес не был исключением.

Я нашел его завещание среди других в кабинете Ката. Кости его собаки, Рэтбоун, лежали на кофейном столике, пока я разбрасывал бумаги и просматривал последние пожелания Кестрела.

Я уже знал, что он хотел, чтобы его кремировали и развеяли на территории Хоуксбриджа. В детстве мы часто разговаривали допоздна о том, как непривлекательна мысль о том, что нас похоронят и съедят черви. Мы оба страдали легкой клаустрофобией, и я понимал его желание быть рассыпанным, как пыль, и стать невесомым, как небо.

Я хотел такого же финала.

Однако, чего я не ожидал, так это адресованной мне записки, написанной почти пять лет назад. От странности держать в руках письмо из могилы у меня сжался живот.

Было также одно для Жасмин и Дэниэля.

Мое сердце заныл при мысли об останках Дэниэля. Его не похоронили или не кремировали, но, возможно, он был счастливее вдали от Хоуксбриджа.

Уважая частную жизнь Кестрела, я сжег письмо Дэниэля. Оно никогда не будет прочитано. Слова, навсегда оставшиеся между двумя мертвыми братьями.

Я отнёс письмо Жасмин в ее комнату, оставив ее читать в одиночестве. И взял свой конверт на балкон Джульетты рядом с моим офисом, где я шпионил за Кесом и Нилой, когда они скакали галопом по лугу.

Прищурившись от зимнего солнца, я вытащил богатый пергамент и прочитал прощальные слова моего брата.