И видно, что не только у него. Настроение у всех воинов на драккаре было приподнятое, хоть и нервное. Чересчур громкие разговоры, песни, раскатистый смех, вспыхивающие перепалки. Словно на пиру они сидели хмельные, а не на веслах.

Когда, проспавшись, Хотборк выбрался из- за полога, оказалось, что Бран и вовсе пытался затеять танцы. Заставил Олафа играть на сигнальной дудочке простую мелодию, а сам приставал к Хель, сидящей у носа драккара, пытаясь поднять её с палубы и вытащить в центр лодки. Хельга смеялась, отбиваясь от неудачливого кавалера. Трясла головой, отнекиваясь, и само солнце вспыхивало в её огненных кудрявых волосах.

Сердце Бьорка болезненно сжалось, не выдерживая острых нахлынувших эмоций. Его. Такая красивая...Сейчас, когда смотрел он на ведьму без пелены мачехиного наговора, то аж дыхание перехватывало от разбухающего внутри тепла. Такого непривычного, что Бьорк немного терялся. Никогда он раньше не любил никого. Мать не знал, отца уважал, чтил, но разве любовь это. Вейлу...К ней он привязан был, как и к своим собратьям по оружию, готов был защищать и прислушиваться. Женщин хотел. А тут...

Не знал, как выразить, да и надо ли? Пусть всё идёт своим чередом...

Хель заметила его первая. Застыла, больше не обращая внимания на пытавшегося поднять её мужчину, и ласково, но как-то грустно улыбнулась. Или показалось ему?

Хотборк шикнул на рассмеявшегося Брана, чтобы отстал от его женщины, и сел рядом с ней на палубу. Уже привычно опустил руку ей на плечи, поближе притягивая к себе. Мужики засвистели, и Хельга, смутившись на мгновение, уткнулась носом ему в грудь, опаляя сквозь ткань кожу влажным горячим дыханием. На них плюнули и стали сами танцевать, потом петь. После, когда уже засмеркалось, старый Ульрих начал легенды о жизни богов рассказывать, которых знал превеликое множество.

И как же было всё это хорошо...Водная пыль, оседающая солью на губах, смех и споры его собратьев, багровое солнце, медленно скатывающееся к горизонту, мерные взмахи весел, родные ему с пеленок, и женщина рядом. Притихшая и доверчиво прижимающаяся к его груди, украдкой, чтобы никто не видел, проводящая тонкими пальчиками по бедру и спине, отчего внутри что-то едва заметно трепетало, словно паутинка на ветру. Если бы можно было, он бы наверно плыл так вечно. Они почти не разговаривали с Хель, наблюдая за остальными. Бьорк только про удавку её спросил, и Хельга ответила, что и у неё нет её больше. Вот, пожалуй, и вся их беседа.

Когда солнце совсем скрылось, и драккар накрыла густая, чуть разбавленная звёздами ночная мгла, ведьма отправилась спать и его за собой потянула.