Папа в своё время разделял желание Диего грохнуть Оливера. Мама была более миролюбивой, но однажды поделилась со мной, что она разочаровалась в Оливере. И дело не в нанесённой травме, а в его последующем поведении. У неё в голове тоже не укладывалось, как за полгода нельзя была найти и минутки, чтобы навестить меня. Да, что там, навестить… Написать сообщение хотя бы!

— И ты с ним вышла на сцену? Вы прямо танцевали? — шокировано прошептала мама.

— Да.

— Сын, а ты как это допустил?! — удивленно вскрикнул папа, посмотрев на Диего.

Брат отложил приборы и сделал глоток воды.

— Я не имею права вмешиваться в жизнь Габи. Я поговорил с Оливером, обрисовав ему перспективы любого неверного шага с его стороны. Затем просто наблюдал. Он почти не косячил. Габи взрослая девочка и сама принимала решение, выходить на сцену или нет, — спокойным тоном ответил Диего, вновь приступив к мясу.

Папа перевёл взгляд с брата на меня.

— Ты его простила?

Вопрос застал меня врасплох, хотя, казалось бы, времени подумать об этом у меня было предостаточно. Но моей дурной башке всегда было тяжело надолго сосредоточиться на чём-то.

— Не знаю, — честно ответила я после небольшой паузы, пока все замерли, ожидая моего ответа.

Диего почему-то нахмурился, а родители вновь бросали друг в друга только им понятные взгляды. Музыка, звучащая из старенького проигрывателя, резко контрастировала с моим настроением в данный момент. Хотелось бы послушать какую-нибудь заунывную песню, либо же, наоборот, очумелый рок в духе Диего, а не вот эту «ду ду ту ту».

— Кхм. Понятно. Ну, время обычно стирает все острые болезненные моменты, оставляя в памяти, как правило, позитивные. А у вас с Оливером было больше хорошего, чем плохого, — учтивым тоном произнесла мама, аккуратно поглядывая на папу.

— Этот… урод испортил жизнь нашей девочки, Шерри! — с чувством возразил папа.

— Он изменился, — вдруг подал голос Диего и все в шоке уставились на него. Я так в особенности.

Что?! Кто подменил моего брата?!

— В смысле?! — просипел папа.

Да, Ди, в смысле?!

— В смысле, что он понял свою вину и раскаялся, — как бы между прочим ответил Диего и посмотрел на меня.

За столом обстановка была настолько неловкая и напряженная, что можно было услышать, как я усиленно думаю о переменах моего родного и самого любимого брата.