– У меня все хорошо. А вот у… – Я подумала и решила начать с другого конца. – Скажи, если бы ты узнала, что твоя Дарья лесбиянка, что бы ты сделала?

– Яна, моя дочь не лесбиянка. – Алена с нежностью посмотрела на меня. – А если ты хочешь спросить о своем сыне, так прямо и говори. Зачем приписывать сюда мою дочь?

От неожиданности, я потеряла дар речи.

– Все знают об этом, – добила меня подруга.

– Все?

– Мы с Машкой уже давно это заметили. Только вы с Сашей не видите, что ваш мальчик пошел не…

– Почему вы мне ничего не рассказали? Я что последняя узнаю о том, что мой сын – гей?! – напала я на нее, постепенно переходя на крик. – И я вас считала своими подругами?!

– Успокойся, Яна. Как мы могли рассказать тебе такое? Ты бы нам не поверила. – Выпучив свои зеленые глазищи, Алена взмахнула руками, так сильно, что чуть не уронила папку с бумагами со стола. – Ты бы сама так поступила. Подумай.

Я села в кресло и взглянула на забавную мордашку подруги. Алена, виновато сложила миниатюрные ручки на коленях.

– Мир?

– Пока не знаю, – сухо ответила я.

– Милая, я знаю, как тебе сейчас тяжело.

– Дело не в этом. При чем здесь я? Вот моему сыну сейчас плохо, а я – переживу.

– Что думает об этом Саша? Как он воспринял новость?

– Он пока не знает. Павлу и так сейчас тяжело, ему не нужны нравоучения отца.

– Да уж! Узнать, что твой единственный сын – голубой, очень неприятно. Это сильно заденет Белова за живое.

– Что мне делать, Алена, скажи? Ты же умная, ты все знаешь. Это у меня все белое или черное. А у тебя голова работает по-другому, ни как у меня.

– Чем я могу помочь Павлу? – удивилась она.

– Поговори с ним, пожалуйста.

– С кем? С Пашей?