– Было тяжело, особенно, когда я впервые увидела его. Ваня не похож на отца, но эти карие глаза… Я всегда помнила его глаза.

Белов задумался, снова потянулся за сигаретой. Водитель повернул руль вправо, и мы поехали по второму кругу вдоль моего дома

– Я понимаю тебя, – начал Белов, но я его грубо оборвала.

– Нет. Вы не поймете меня никогда! Вас не рвали на куски, не заставляли кормить грудью ненавистное дитя, на вас не показывали пальцем, не называли потаскухой. Вы не знаете, что такое жизнь в одиночестве: каждый день слезы, страшные сны по ночам. Вы живете…

– Ты не знаешь, как я живу.

– А я и не лезу к вам! Разве это я пришла с разговорами, разве я упрекаю вас?

– Я тебя не упрекал.

– Вы решили залезть ко мне в душу! Вам мало того, что натворил ваш сын? Мало того, что я вытерпела? Вы никогда меня не поймете. Никогда. Никогда.

У меня начал истерика, закружилась голова, в горле застрял ком.

Разве может богатый, избалованный человек понять боль обычной девушки? Белов привык пользоваться людьми, а не сочувствовать. Нашла, кому жаловаться, слезы лить! Он не человек, а жестокая машина.

Неожиданно для себя самой, я прижалась носом к шерстяному теплому пальто. Белов не стал сопротивляться, а только крепче обнял меня рукой.

– Ну, все, девочка. Все.

Я уткнулась лбом ему в плечо и втянула носом аромат дорогого одеколона. Никогда не думала, что мужчины могут так пахнуть: дерзко, нежно. И даже сигареты не перебивают естественный запах его кожи.

Машину качнуло, я отодвинулась в сторону, Белов выпрямил спину.

– Расскажи о своем муже?

– Мой муж – импотент, – чуть ли не с гордостью ответила я. – Меня познакомили с Сергеем мои родители пять лет назад. Они знают, что мне не нужен мужчина, а Сергею не нужна женщина. Так мы и поженились. У Ваньки появился отец, а у меня – друг и опора в жизни. Правда, счастья нам это не принесло. Мы существуем отдельно друг от друга.

– Так ты хочешь сказать, что у тебя больше не было мужчин, кроме Андрея?

– Не было, – честно призналась я. – А зачем? Что я ними буду делать?

Белов загадочно посмотрел на меня.

Странный у нас получился диалог. Я так боялась старого, злого извращенца (как описывал своего отца Андрей), а сейчас раскрываю ему душу.