Парень вылетел, как пуля. Он понял, что наговорил много лишнего.

Андрей потащил меня в комнату, я не стала сопротивляться. Уже слишком поздно что-то предпринимать. На этот раз выкрутиться не удастся. Он толкнул меня на кровать, а сам сел на пол, нервно сцепив руки в замок. Его бархатные глаза потускнели, превратившись в пустые прозрачные стекляшки, лицо потеряло сразу все краски и стало похоже на восковую маску.

Я достала подушку из-под одеяла и подложила себе под спину. Голова гудит, словно кипящий самовар, шея ноет от боли. Скорее всего, на ней останутся синяки от его пальцев.

– Рассказывай, – тихо произнес Андрей. – Только не ври на этот раз.

От страха пропал голос. Что рассказать, а чего скрыть? Павел проболтался про Сашу, но мне все же не хочется втягивать его в эту историю. На данный момент, Белов единственный человек, кто может меня вытащить из этой передряги.

– Ну! – теряя терпение, проговорил он.

Я залезла под покрывало, чтобы хоть как то спрятаться от его гневного взгляда.

– Черт, Орлова! – заорал он. – Хватит кривляться! Расскажи мне все!

Вскочив на ноги, он схватил с подоконника стеклянную вазу и со всей силы швырнул ее об стену. Я вздрогнула. Осколки рассыпались разноцветными бусинками по полу. Андрей снял пиджак и кинул его на стул. На темной рубашке проявились пятна от пота. Он сунул руки в карманы брюк и прошелся из одного угла комнаты в другой.

– Что ты хочешь от меня услышать? Ты… Ты сам обо всем… догадался, – запинаясь, произнесла я.

– Правду. Я хочу услышать правду. – Он сел на кровать. – Расскажи мне. Пожалуйста.

В глазах исчезла злость, в голосе проскользнули нотки удивления. Я потрогала пальцем его рассеченную бровь. Шрам все еще остался. Андрей взял мою руку и грубо оттолкнул от своего лица.

– Зачем, Кать? Больше всего на свете я доверял тебе. – Крупная слезинка покатилась по щеке и пропала в грубой темной щетине. – Ты единственная, как я думал, никогда не обманывала меня. Все женщины, которые были в моей жизни либо врали, либо предавали. Но ты… Ты – моя лучшая женщина. Ты всегда для меня была воплощением нежности и добра. Я верил тебе. Так почему?

– Не знаю, – растерянно произнесла я. – Ты причинил мне слишком много боли.

Андрей взглянул на фотографию в рамке, висящую на стене возле кровати. На ней Ваня еще совсем маленький.

– Он мой сын?

– Да.

– О, Господи!

Прикрыв рот рукой, он тихо заплакал. Часы на стене, которые всегда молча тикали, вдруг издали странный скребущий звук. Мне показалось, что время на миг остановилось, и все краски вокруг потускнели. Его согнутая спина и вздрагивающие плечи стали вдруг какими-то маленькими, хрупкими, словно передо мной сидит ребенок, а не взрослый мужчина.