Не готова она ещё к столь разрушающей правде. Да, когда-нибудь Марина возненавидит её, проклянет, вычеркнет из своей жизни, но не сейчас, когда тема с разводом в подвешенном состоянии, а её собственное сознание едва ли не вопило об опасности, умоляя совладать со столь читабельным страхом, который в данном случае был совсем не к месту.

— Вы так и будете молчать! Юль, что он хотел этим сказать? — не унималась племянница, ожидая разрушающей правды.

Юля обреченно прикрыла глаза, снова испытав головокружение, и тихо проговорила:

— Он имел в виду проблемы на работе. У него с твоим Валом… — умолкла на полуслове, стараясь не вестись на провокации, не растрачивать и без этого скудный запас душевных сил, — давние разногласия. Глеб считает, что Вал нарушает закон и пытается любыми способами призвать его к ответственности, а Вал…

— Юлит, как только может, — пришел на помощь муж, продолжая изводить Юлю тяжелым взглядом. — Видишь, как хорошо ты осведомлена. Мне даже добавить нечего. Браво.

— И что? — нетерпеливо притопнула ногой девушка. — Это не повод для драки. Как вы не поймете! Я люблю его. Мы будем вместе, и ни тебе, — ткнула в Юлю пальцем, — ни тебе, — толкнула в плечо Осинского, — не помешать этому.

— Марин, вот ты сейчас реально не в курсе всей картины, — изменив интонацию на более угрожающую, резко заметил Глеб. — Давай, погуляй пока на улице с Сашкой, а мы тут с твоей тётей кое-что обсудим. Давай-давай, — поторопил её взмахом руки, подгоняя к выходу, — не заставляй меня звонить отцу раньше времени.

Захлебнувшись от возмущения, Военбург решила благоразумно промолчать и круто развернувшись, оставила супругов наедине.

Когда хлопнула входная дверь, Юля тихо выдохнула, дав напряженному телу команду расслабиться. Было что-то в Маринкином взгляде, что не смогла разобрать до конца: то ли обвинение, то ли презрение с осуждением. Если судить по недавней реакции, то можно сказать, что она не в курсе их связи с Валом, а если цепляться к каждой мелочи — то всё могло быть.

Глеб не позволил осмыслить до конца происходящее, сразу схватив её под локоть.

— Осторожно, любимая, неправдоподобно играешь, — зашипел ей в лицо распухшими губами. — Где же твоя забота, естественный страх? Разве так реагирует любящая жена?

Ошибался он. Юля как раз и испугалась. Если бы не её шок — Марина вряд ли бы отстала с такой легкостью. Значит, правдиво сыграла, убедительно. Да и было отчего застыть в дверях. Это не синяк и не разбитый нос — а самый настоящий мрак. На лице не было ни одного живого участка. Всё в кровоподтеках и гематомах.