— Желудок не болит, может ты отравилась? — укрывая девушку одеялом сверху, настороженно спросил.

— Нет, ничего, мне просто изнутри холодно, а тело горит, — простучала зубами в ответ и закрыла глаза.

— Потерпи минутку, ладно? — погладил лоб и откинул волосы назад. Эти три минуты, казалось, тянулись бесконечно: хотелось уже по — быстрому засандалить укол или дать таблетку, чтобы облегчить эту температурную ломку, но только не бездействовать, наблюдая, как она мучается.

— Тридцать семь и семь, сбивать тут нечего пока, давай подождем, когда поднимется выше, а я пока разотру тебе ноги и руки, — констатировал и аккуратно переложил Ксюшу на прежнее место. Девушка снова свернулась калачиком и поджала даже пальцы на ногах. Этот жест выбил Макара из привычного равновесия, показалось, что он каждой веной ощутил нечеловеческий озноб, пронизывающий Ксюшу. Быстро разделся и лег в кровать, откинув одеяло с Ксюши, обнял девушку сзади и принялся легкими движениями растирать холодные ладони. Она дрожала и дрожала, с каждым новым спазмом заставляя все больше нервничать. В какой-то момент Макар перестал понимать, где проходит граница между их телами.

— Тшш, сейчас я тебя согрею, — шепнул в самое ухо, прижимаясь грудью к девичьим лопаткам.

— Что это за х- хрень, ды- ды- ды, м-может вирусняк..

Макар замер, простреленный внезапной нехорошей мыслью. Волна беспокойства окатила до самого желудка, будто его вывернули наизнанку и облили холодной водой. Вспомнил недавние слова Ксюши о вялости ребенка. Высказать вслух не мог, поэтому едва заметно проскользил ладонью вниз, к животу. В районе пупка он был теплым и упругим, словно воздушный шарик. Макар замер, слушая тишину. В ушах мощным битом пульсировала кровь. На работе у коллег была похожая ситуация, но там женщина была на большем сроке.

Ксюша внезапно перестала стучать зубами. Наконец, сквозь ледяную корку холода, она ощутила тепло мужского тела. Словно где — то очень далеко погрели утюгом сквозь шерстяное одеяло.

— Спасибо, — прошептала и сжала пальцами мужскую ладонь. Макар прижался еще теснее и молчал, выпустив порцию тяжелого ожидания в воздух. Мысли рваными кусками вгрызались глубоко в душу. Он не понимал, как можно наверняка узнать о шевелениях ребенка, при этом не наводя лишней паники.

— Тебе получше? — тихо спросил, не убирая руку. Бархатный голос действовал на Ксюшу успокаивающе. Облегчение тронуло уголки глаз.

— Стало намного теплее, — повернула голову в сторону Макара и уперлась носом в мужской подбородок. Дыхание сбилось. — Ты самый лучший! — шепнула, запечатав поцелуем ямочку верхней губы. Макар не мог в полной мере насладиться этой благодарностью, поскольку всеми силами прислушивался к животу. Сейчас его беспокоил только один вопрос.