Постепенно успокоился. Что и говорить, не привык к подобному. Ко всей этой необоснованной ревности, к невысказанным упрёкам. И по сути… сам же виноват. Кто его тянул за язык? Ладно, Ладка, наивняга простодушная. В своей любви не знающая ни границ, ни правил. Можно только представить, чего ей стоило набраться смелости и невозмутимо напомнить о презервативах. И запомнила же. А он, нет, чтобы успокоить, мол, есть, не переживай, взял и в привычной манере вогнал в краску. Пора бы уже угомониться, да всё не получалось. Безумно нравилось смущать её, вызывая прилив крови к щекам, за что и поплатился в итоге.

Проходя мимо отдела сладостей, прихватил огромную шоколадку. Улыбнулся. Впервые покупал продукты, заботясь о ком-то. Всё-таки нужно было настоять и узнать, чего бы именно ей хотелось.

Неожиданно замер, почувствовав спиной чей-то тяжелый взгляд. Не делая резких движений, как можно медленнее обернулся, всматриваясь в снующих по отделу покупателей. Были тут и школьники, и студенты, и сердобольные старушки с тележками. Перескакивая с одного лица на другое, в итоге наткнулся на пристальный серебристый взгляд.

Вспышка. Такая короткая и такая болезненная. Стояли на разных концах прохода, однако казалось, что засадили под дых с близкого расстояния. Подойти бы, но не смог пошевелиться. Не потому, что не хотелось, а потому что видел, ему тут не рады. Всё, что нужно, о нем и так узнали. Жив, здоров и этого достаточно.

Не сказать, что смотрели с явным отчуждением. Нет. Скорее с уже ставшим привычным укором. Словно и не был частью её жизни. Будто и не ждала из армии, не сидела ночами напролет у изголовья, когда болел. Не рожала… и не учила жить.

Всё правильно. Всё по её законам и взглядам на жизнь. Изгой на то и изгой, чтобы держаться вдали. И он это понимал, сам избегал общения. Даже если бы позвала — не подошел.

Застонала душа. Надрывно затрепыхалась в тесной камере, просясь на волю. Тут же задушил её, давя со всей силы. А когда очнулся, стряхнув с плеч болезненное оцепенение, возле витрины уже никого не было. Едко улыбнулся, глотая скопившуюся горечь, и недоуменно уставился на испорченную в руках шоколадку, даже не заметив, как раскрошил её на мелкие кусочки.

Оставшись одна, Влада некоторое время смотрела на рюкзак, так и застыв посреди прихожей.

И, правда: вот что она за человек? Да какая, в ж*пу, разница с кем и когда! Главное, именно она с ним сейчас, а не кто-то другой. Не стоит портить оставшийся день никому не нужной ревностью. Никогда не замечала, что настолько собственница. И ведь как-то же раньше могла спокойного реагировать на Лёшкиных шалав? Могла. Не раз видела его в компании длинноногих красоток и ничего, переваривала. Что сейчас не так?