— Знаешь что? — вломилась обратно в кабинет, собираясь отстоять «свое» до последнего. — Ты всё так устрашающе расписал, но упустил один момент.

Лёшка так и не оделся. Стоял с голым торсом у окна, передергивая широкими плечами и даже не удивился моему появлению. Вот гад! Знал, что вернусь.

— И что же? — выгнул дугой бровь, направляясь в мою сторону. Увитая венами рука нырнула в карман, извлекая кольцо. На это раз без коробочки. Та небрежно валялась на диване, став ненужной после официальной части.

— Меня не так просто запугать! Если думаешь, что я откажусь от тебя в угоду безоблачного будущего — то глубоко заблуждаешься. Если ты думаешь, что я смиренно отойду в тень, лишь бы ты мог вершить свои грязные дела — тоже глубоко заблуждаешься. Я ещё повою за тебя, Гончаров. Ещё не всё потеряно, — всхлипнула, не выдерживая эмоционально накала. — До самой смерти, Лёш. И мне плевать, когда и как она наступит, я готова рискнуть, лишь бы вместе.

Расплакалась. Сколько можно? Когда наступит конец этим качелям? А вот Гончаров, к моему величайшему удивлению рассмеялся и, широко распахнув свои ручища, поманил к себе. Вот что за человек, а?

— Сволочь ты редкостная, — хлюпнула носом, бросившись ему на шею. — Всю душу вывернул.

— Это «да»?!!

Боже, он не исправим. Мог хотя бы для вида придать голосу нотку неуверенности, а взгляду — шаткое ожидание. Так нет же. У меня не спросили, а скорее констатировали.

— Да! — воскликнула, улыбаясь. Я точно сегодня сойду с ума.

— Ну всё, Владислава Сергеевна, пздц тебе. Теперь хрен куда свалишь.

— А я и не собиралась, — расправила пальцы, и с замиранием сердца проследила за тем, как Гончаров надел на безымянный палец кольцо. Благородный металл лишь на долю секунды охладил своим касанием, после чего стал со мной одним целым. — Оно шикарное, — прошептала восхищенно, чувствуя на себе не менее восхищенный взгляд.

— Нет, Влада, оно всего лишь бездушное украшение, символизирующее мою любовь, — сказал Лёшка тихо, обнимая меня сильнее. Я замерла, подняв голову и прикусила изнутри щеку, потерявшись в голубых глазах. Он впервые признался в своих чувствах открыто. Не завуалировано, не припрятано за пошлыми шуточками и двузначными намеками. Теперь бы не спугнуть это дрожащее и такое хрупкое ощущение. Такое долгожданное и важное для меня. Нет, я знала, что Лёшка любит меня и ни на йоту не сомневалась в его чувствах, но знать — это одно, а слышать — совсем другое. Не зря женщины любят ушами, а мужчины — глазами.

— И так, — прокашлялся он, развеяв тем самым возникшее волшебство, — на чем мы там остановились? — вжикнул молнией на моем платье, продолжая начатое. Сорвал его с плеч, опуская до талии, и расстегнул купленное ещё месяц назад красное белье, даже не обратив на него должного внимания и припал с жадностью к обнаженной груди.