— Я не верю таким как ты, если уж быть откровенным, — между ними сразу почувствовалось напряжение. Стерлись невидимые границы обращение на «вы». Шамров через многое прошел и предостаточно повидал, чтобы сейчас испытывать хоть какой-то дискомфорт и тем более уважение. — Особенно после того, как подполковника и капитана УБНОН задержали во время попытки продать психотропные вещества.

— Тогда знай, что их задержали благодаря мне.

— Мои поздравления. Но ты ведь не за этим сюда пришел?

Резниченко окинул взглядом расслабленного мужчину. Долгое время он собирал на него информацию. Знал о прошлом, частично — о настоящем и видел в нем скрытые возможности. Было горько от понимания, что такому специалисту пришлось уйти в свое время из органов, дабы добиться справедливость и реализации закона другими путями. Криминальными. Обидно, что на тот момент они не были знакомы. Резниченко никогда не допустил бы подобного и не позволил ему разочароваться в системе, которой, как он был проинформирован, Влад слепо служил. Сейчас же… они находились по разные стороны баррикад, можно сказать, два враждующих лагеря, лишь изредка заключавших перемирие для выгодного сотрудничества. Именно о такой возможности он и хотел поговорить.

— Я пришел… — Виталя не знал, как продолжить дальше. Потер массивный подбородок, в поиске подходящего слова и встретился с серьёзным взглядом Шамрова. — Заручится твоей поддержкой в деле с Мажарой.

Чего-чего, а такого поворота Влад не ожидал. И рад был бы остаться невозмутимым, сделать вид, что не имеет понятия о ком речь, да непроизвольно напрягся, выдав свою осведомленность.

— А что так? Не боишься обращаться с подобным к уголовнику?

Резниченко подался вперед и произнес с расстановкой, выделяя каждое слово:

— Я знаю, что это ты убил Руставского.

— Тогда почему я до сих пор на свободе?

— Потому что мне выгодно. Потому что ты упрощаешь мне жизнь, отправляя на тот свет подобную мразь. Да и нет на тебя ничего. Пока…

Шамров улыбнулся. «Пока» — значило, пока он в этом заинтересован. Подобные откровения располагали. Резниченко однозначно принадлежал к числу тех людей, которые сражались в открытую. Но подобная прямота в тоне не могла усыпить его бдительность. Он сверлил Резниченка чёрными глазами, и тому стоило больших трудов не дернуться под этим пронзительным, кажется, в самое нутро проникающим, взглядом.

— Иногда стоит пожертвовать малым, чтобы приобрести гораздо большее.

Влад поправил наручные часы, неосознанно отметив, что уже полдень, а Стася так и не позвонила.

— Хочешь моими руками заработать себе повышение? — в голосе послышалась сталь. — Так я не сотрудничаю с мусорами. Уж извини. Каждый делает свою работу так, как считает нужным, — и, оттолкнувшись от стола, навис над капитаном: — Не путайся у меня под ногами. Мажара и так на мне.