Светлый фон

Алик начал не спеша пересчитывать и целовать мои пальчики, с озверением вгрызаясь в душу прямым обжигающим взглядом. В нем было столько всего: обида, злость, непонимание, боль, тоска, желание, радость встречи, похоть, любовь…

Я в буквальном смысле ничего не видела и не слышала, упиваясь тем, как глупое сердце разрывается от любви, пока он маленькими глотками лакомится моей душой.

– Катюша?! – от тихого сиплого голоса на коже зашевелились волоски. – Почему ты меня бросила?! Разве не чувствовала?.. – Алик притянул меня за плечи, порывисто выдохнув, будто ему тяжело дышать.

На мгновение я прикрыла глаза, пытаясь найти в себе силы говорить. Казалось, голосовые связки вот-вот откажут…

Как же глупо противостоять счастью.

Как же глупо противостоять счастью.

– Напротив, я слишком остро чувствовала… – сжала его ладонь, прижимая к своей влажной от слез щеке. – Я стала твоей зависимостью, Алик… А любая зависимость разрушает… – грустно улыбнулась.

Я пододвинулась ближе, шумно вдыхая любимый запах, ластясь, словно кошка, ощущая, как дрожит его ладонь на моем лице.

– Однажды проснувшись чуть раньше тебя, я поймала себя на мысли, что если ты попросишь, я в ту же секунду откажусь от шанса, который выпадает раз в жизни. Откажусь от своей мечты, понимаешь? Брошу все, лишь бы только просыпаться каждое утро с тобой… Я испугалась. Мне понадобилось время, чтобы всё осмыслить. Кто мы друг другу? И что будет, если я хоть раз в жизни выберу себя? Себя, слышишь?!

себя

– Ну и как успехи? Ты счастлива, Катя?

Я отвела взгляд.

– Зачем ты приехал? Судя по фото, неплохо развлекался в Дубае…

– Хуево…

Непонимающе выгнула бровь.

– …Я хуево там развлекался. Вернее, вообще не развлекался. Работал как проклятый, чтобы хоть как-то отвлечься от того пиздеца, который ты сотворила с моей последней нервной клеткой.

– Алихан! – я нахмурилась.

– Ну уж нет, котенок! – грубо сжал мое лицо, разворачивая к себе. – Я имею полное право выражаться! И не только выражаться. Поэтому и начал вести Инстаграм…

– Чтобы меня позлить?! – насупилась.

– Не одному же мне страдать! – он ухмыльнулся.