Аделаида Георгиевна побледнела и даже покачнулась на месте, но устояла на месте, вцепившись в свою помощницу клюку.

— Ты ошибаешься, Артемида. Я желаю тебе счастья, и я стояла за Николаса, потому что видела какой ты становишься после общения с ним.

Я покривила губами, главным образом для того чтобы скрыть как они задрожали. Если я не остановлю этого, то превращусь в чертову истеричку.

— Я просто была влюблена в него и не замечала очевидного. Мне стоило задуматься над тем, как ведет себя со мной взрослый человек и для чего именно он делает это.

Ба подошла к подножию лестницы, взглянув на меня пытливым взором. Я же спустилась к ней, обняла и поцеловала в щеку, испытав вину за свой резкий тон. Она правда любит меня, а то, что время от времени включает диктатора, так все дело в возрасте и статусе самого старшего члена семьи.

— Что ты такое говоришь, Ида? Какие твои годы, чтобы замечать такое?

Бабуля погладила меня по спине.

— Почему бы тебе не рассказать мне все? Давай подумаем обо всем вместе?

Я покачала головой, не соглашаясь на ее предложение. Не хочу переживаний и вражды. А она будет хотя бы с тем же сэром Робертом, родственником Николаса.

— Мне не нужна надежда, ба. Я сделала достаточно шагов к нему навстречу, чтобы он мог объяснить и просто поверить мне.

Николас оказался из той породы мужчин-кобелей, которые не хотели серьезных отношений, желали пользоваться женщиной и в то же время требовали от нее всепоглощающей верности. Ба показывала на таких. Она вполголоса рассказывала о том, как они морочили голову бедняжкам, которые надеялись, что на них женятся после пяти-семи лет гражданского брака, а потом бросали их ради более многообещающей партии.

— Ради меня, пожалуйста, перестань думать об этом.

Проглотив подкативший к горлу соленный ком, я продолжила.

— Все будет хорошо.

* * *

Я надеялась на то, что родственники проявят понимание и дадут прийти в себя. Ведь именно в этом и заключается сила семьи.

Но…

Близкие люди разделились на два лагеря — Андрей, Марина и Леня не лезли и общались со мной, как и прежде, а вот ба, Дима и Люся жалели, смотрели тревожным взором, словно я одна из тех экзальтированных девиц из бабушкиных романов и способна выкинуть что-то.

— Подожди немного, Ида, — говорил дядя, когда я сбегала к нему в кабинет. — Навязчивые мысли Аделаиды пропадут, как только она убедится в правдивости твоих слов.

Даже он видел, что бабуля задумала что-то. Но благоразумно не вмешивался.