Улыбка медленно поднимает уголки её губ, пока нижняя губа находится в плену зубов. Я замечаю, как учащается дыхание благодаря быстро вздымающейся груди и как начинают дрожать её руки.

– Ты можешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, нося мою фамилию. Выйдешь за меня?

К полной неожиданности, её глаза наполняются слезами, которые Ребекка не торопится смахивать. Она тянется ко мне и всхлипывает, уткнувшись в шею.

– Да.

Заключаю её лицо в ладони, размазывая краску, и оставляю десяток поцелуев на губах, слушая аплодисменты и замечая улыбки окружающих пар.

– Кое-что исправлю, – улыбаюсь, взяв её ладонь, с которой стираю синюю краску и на этом же месте оставляю линию красной. Следом на её пальце появляется кольцо. – Вот теперь всё.

Ребекка хмыкает у моего уха.

– Ненавижу тебя за это.

– Я всё равно не переношу тебя больше. Ты заставила меня влюбиться в тебя.

Она отклоняется назад, найдя мой взгляд.

– Ты мог молчать, и тогда ничего не было бы.

– Мог, но хотел, чтобы всё было.

Запускаю пальцы в её волосы и поддерживаю голову, оставляя в нескольких дюймах наши губы. Глаза Ребекки сияют как чистые изумруды благодаря слезам, щёки приобрели свой румянец, а розовые губы приоткрылись и награждают меня тёплым дыханием. Она остаётся самой красивой девушкой, которую доводилось встретить: нежную и несносную, тонкую и стойкую, сильную и мягкую. За годы вместе я узнал каждую сторону, мысль, извилину и уголок её тела и души. Но самое главное, что знаю и чувствую – её сердцебиение учащается, когда я рядом. Это всё, что нужно знать: мы заставляем друг друга нервничать, как влюблённые школьники на протяжении шестнадцати лет.