Одной рукой он потер натянутые мышцы плеча, другую опустил в карман. Кончик пальца наткнулся на помолвочное кольцо Эйми. Джеймс поднес бриллиант к свету. В платиновой полоске искаженно отразилась комната за его спиной. Пока Джеймс смотрел, как Томас ругается с Филом и с матерью, все прояснилось.

Если бы на прошлой неделе Эйми сказала, что она хочет выдвинуть обвинения против Фила, Джеймс сделал бы все, что было в его силах, чтобы брата настигло правосудие, которого он заслуживал. Джеймс и сейчас сделал бы это. Но Эйми простила его за то, как он повел себя в той ситуации. Она оставила это позади.

Как ему сделать то же самое? Он принял слишком много решений, о которых теперь сожалел. В юности он ненавидел Фила, хотя ему следовало любить своего брата. Долгие годы лгал Эйми. Не доверил Томасу решить проблему с Филом. И отправился за Филом в Мексику. Это была самая большая ошибка. Та, которая стоило ему всего, та, о которой Джеймс никогда не сможет забыть.

Он не был уверен, что сможет принять эти ошибки, и это заставило его вспомнить письмо Карлоса. Слова побежали у него в голове, и между строчками Джеймс нашел ответ. Если ему нужно простить других, чтобы двигаться дальше, то для начала нужно простить самого себя.

– Он практически обанкротил «Донато» и пытался убить Джеймса, – кричал Томас матери. – И ты ждешь, чтобы я вел себя так, будто ничего не случилось?

– Что сделано, то сделано. Мы уже потеряли слишком много, – взмолилась Клэр.

– Я спас Джеймса, – произнес Фил в свое оправдание.

– Чушь собачья!

– Он прав.

Три пары глаз уставились на Джеймса. Фил широко улыбнулся. Томас поперхнулся.

– Ты вспомнил.

– В последнее время я вспоминал какие-то отрывки. Да, я помню. – Джеймс сжал в кулаке кольцо. – Я жив, потому что Фил предупредил меня и сказал, когда прыгать. В лодке был еще один парень. Он-то и стрелял в меня.

Лицо Томаса исказило разочарование. Подбоченившись, он уставился на лохматый белый ковер.

– Ты абсолютно уверен, что это был не Фил? – спросил Томас после долгого молчания. – А как насчет той комнаты в баре? Ты слышал или видел что-нибудь?

– Я не видел и не слышал ничего такого, что могло бы помочь твоему расследованию, если ты спрашиваешь об этом. Они надели мне на голову мешок и превратили меня в боксерскую грушу, задавая вопросы о расследовании, о котором я почти ничего не знал. Я не представлял для них никакого интереса. Поэтому они меня выбросили.

Плечи Томаса поникли, его лицо превратилось в маску скорби. Ему незачем было прятать Джеймса.

– Но я стал свидетелем кое-чего важного.