Но теперь все было по-другому. Надежный заслон из экранчика телефона позволял ей быть кем угодно. Невидимость делала Ингу свободной. Когда она случайно ловила свое отражение в оконном стекле, то в первую секунду испытывала оторопь оттого, что выглядит совсем не так, как Агата.

За ночь переписки она узнала об Илье больше, чем за предыдущие несколько месяцев. Например, с Ингой его интересы ограничивались работой, вином и не самой изысканной музыкой, а Агате он рассказывал, что в детстве играл в футбол, но бросил из-за травмы, что увлекался астрономией и на первые заработанные деньги купил телескоп, что одно время коллекционировал билеты в кино. С Ингой он избегал разговоров о родителях, даже несмотря на ее расспросы, а Агате сам признался, что с отцом почти не общается, а мать умерла, когда ему было четырнадцать. Он даже сказал как: выбросилась из окна под Новый год. У нее была шизофрения.

Последнее поразило Ингу до глубины души. Ей Илья просто говорил, что не любит новогоднюю истерию, а оказывается, за этим скрывалась целая драма. Даже, пожалуй, слишком большая – такая скорее годилась для кино. К своему неудовольствию, Инга опять почувствовала, что это ее задевает. Она допускала, что Илья врет, что он хочет произвести впечатление на незнакомую девушку своей трудной судьбой, но разочарование от этого не становилось меньше. На нее-то, когда они встречались, он не хотел произвести впечатление! Это было обидно.

Впрочем, существовало нечто, о чем Агата пока не подозревала, зато Инга имела исчерпывающее представление. Секс. Илья ни намеком не обмолвился о том, что ему нравится на самом деле. На вопросы он отвечал с готовностью, но нечестно. Самый нестандартный сексуальный опыт – с двумя девушками. Самая сокровенная сексуальная фантазия – заняться этим при свидетелях. Ни слова про плетки, наручники и кляпы. Инга поначалу думала, что стоит ей чуть-чуть поднажать, и Илья выложит все начистоту, но чем настойчивее она подталкивала его к признанию, тем надежнее он держал оборону. «Что бы ты сказал, если бы я тебя связала?» – «Я бы сказал: почеши мне, пожалуйста, нос, а то у меня руки заняты».

При этом ему, очевидно, нравилась Агата, нравился ее надменный властный образ. Он легко шел у нее на поводу: менял тему, если Инга приказывала, не задавал вопросов, если она запрещала, а когда она резко пресекла очередные попытки договориться о встрече, больше не предлагал. Но все это можно было объяснить вежливостью, в самом крайнем случае – природной застенчивостью. Если бы Инга не знала, каков Илья на самом деле, она бы даже не придала этому значения.