— Просто жалко, — девчушка опечалено вздыхает и водит концом сандаликом по траве, а потом смотрит на мою обувь.

Я завожу рванный кроссовок за ногу.

— А мне нет, — равнодушно заявляю я. — Ведь мы все когда-то умрем.

Её глаза округляются. Она искренне удивленна.

— Честное- пречестное?

— Конечно, — усмехаются я. — Твоя бабушка, мама, папа, кошка — все они когда-то умрут.

Девочка хмуриться.

— Ты врешь, — бурчит она. — Это не правда.

— А вот и нет! У папы моего спроси! Он докажет!

Она принимает мою правду. Задумывается.

— И ты тоже умрешь?

Я пожимаю плечами.

— Да, как и все.

Она пристально смотрит на меня. Видимо, жалеет.

Мне не по себе. Прежде, никто так на меня смотрел. Мне непривычно тепло. И пусть это тепло излучает маленькое чудовище, я сохраняю его в своем бракованном сердце.

— Василиса! — зовёт её бабушка Надя. — Иди мой руки, и быстро ужинать! Дедушка убрал всю морковку из твоего супа!

Девочка машет мне рукой и, закусив язык, вприпрыжку бежит к себе во двор.

Я провожаю взглядом это неуклюжее создание. Очаровываюсь. Кажется, даже чуть-чуть восхищаюсь. Фикструю это ощущение в памяти.

Она оборачивается.

— Не умирай! — кричит она, словно просит о возможном. — Не надо! Только не умирай!