И тем не менее, все моменты, проведенные с ним, это единственное время, когда я когда-либо чувствовала себя такой неоспоримо живой.

Единственное время, когда я не думаю об угрозе, которую представляет мой отец, или о бомбе, которая быстро срабатывает в моей жизни.

Кроме того, у нас нет ничего общего. Так, совсем немного, например, то, как сильно мы оба любим и заботимся о Гвен, или то, что мы оба не терпим чушь.

Особенно друг к другу.

Суть в том, что мы можем договориться.

Кого я обманываю? Это будет холодный день в аду, прежде чем мы когда-нибудь это сделаем.

Тем не менее, то, что у нас есть — как бы это ни называлось — работает странным образом.

Сделав глоток своего напитка, я открываю сообщение и делаю еще один глоток. Затем допиваю весь стакан.

Не то чтобы я нуждалась в жидкой храбрости.

Чтобы убедиться в этом, я наливаю еще один стакан, допиваю его, а потом бросаю эту ерунду и пью прямо из бутылки.

Только когда мои нервы немного расшатываются, я набираю сообщение.

Аспен: Кэролайн уехала с Матео. Я одна.

Он видит это, но не сразу отвечает.

Я барабаню пальцами по стойке и делаю еще несколько глотков.

Кингсли обычно первым пишет, первым забирает меня, первым врывается в мое пространство, разум и тело без извинений. И как только я беру инициативу в свои руки и пишу ему, он игнорирует меня?

Я встряхиваю телефон, потом сужаю на него глаза, потом раздумываю над тем, чтобы выбросить его в раковину.

Как раз, когда я всерьез рассматриваю последний вариант, приходит его ответ.

Кингсли: Поздравляю с потерей халявщицы и ее демонических собак.