– Какая сладкая девочка. Маленькая, целенькая, – ворковал он, не сводя глаз с кровавых разводов.

Я моментально прекратила дрожать.

– Позвольте послужить вам, Хозяин, – проговорила я, глядя на его пальцы и прогоняя прочь панику.

У меня был шанс. Я обязана была его использовать. Другой вряд ли представится.

– Хочешь послужить, девонька? А сможешь? – Он провел рукой по моим губам, пачкая их кровью.

– Я буду очень стараться, сэр. Позвольте раздеться для вас.

Я вспомнила, как Кир однажды рассказывал, что у Антона конкретный фут фетиш. Ему должны понравится мои ноги.

– Ножки ноют от сапог.

Я захныкала, изображая маленькую девочку.

Антон взглянул на Салманова, на меня. Я закусила губу и постаралась принять зашугано-невинный вид. Похоже, Богомол решал, сможет ли справиться со мной, если что. Я чуть поерзала и простонала, чуть всхлипнула.

Он потер пах и снял веревки с моих рук через минуту.

– Без фокусов девочка. Давай погладь себя, медленно, а потом снимай сапожки.

Я осталась стоять на коленях, исполняя его приказ. Кровь, кажется, остановилась, но ее все равно было много. Я касалась груди, живота, размазывала алую влагу по бедрам, чуть морщась от боли пореза.

– Больно, детонька? – спросил Антон.

Он стоял надо мной и надрачивал, словно завтра конец света. Я старалась не смотреть на член, боялась, стошнит.

Вместо ответа я снова захныкала. Больной ублюдок, кажется, любил это особенно.

– Снимай сапожки, крошечная. Мееедленно.

Я решила начать с левого. Антон присел ко мне и гладил грудь, пока я тянула молнию, стягивала сапог вместе с чулком.

– О, да, кисонька. Боже, какие пальчики у тебя на ножках.

Он понюхал сапог, вынул чулок и пососал его, отбросил в сторону, встал снова, продолжая онанировать.