теперь можно было спокойно поесть и обсудить сессию. Я снова занялся едой, но Дарина не спешила вернуться из игровой, которую сама вызвалась прибрать. Я уже собирался подняться, когда она, наконец, вошла на кухню и села за стол.

– Мы можем не обсуждать то, что случилось? – спросила Дарина в лоб.

– Конечно, нет, – ответил я, забавляясь ее волнением.

– Я хочу забыть про этот инцидент и буду рада, если ты не станешь постоянно напоминать.

– Почему? – я вздернул брови, искренне не понимая.

– Потому что это ужасно, Кир. Мало того, что я вешу тонну, у меня между ног отверстие размером с адроный коллайдер, а сиськи, как у Пам Андерсон в лучшие годы, так еще и этот молочный дождь во время первого секса в игровой. Если ты со мной разведешься, я пойму. Правда.

Я изо всех сил старался не смеяться и втягивал щеки, чтобы сохранить серьезность. Если бы заржал, Дарина точно сорвалась бы. Я усадил ее себе на колени, обнял крепко.

– Вот ты все и сказала, малышка.

– Черт, – ругнулась она. – Это было очень противно, да?

– Нет.

– Видел бы ты свои глаза, Кир. Ты был в шоке.

Я не стал спорить.

– Да, это было неожиданно, но не противно.

– Зачем ты сделал это?

– Черт знает.

Дарина закрыла лицо руками, забормотала приглушенно:

– Боже, это ужасно. Мне так стыдно.

Она плакала, черт побери. Оказывается, самое сложное не сделать ребенка и даже не родить его, бессонных ночей у нас тоже было не так много, а вот нестабильное состояние мамочки, которая привыкла совсем к другому – это та еще проблема.

– Дарина, – я убрал руки от ее лица. – Детка, я ведь видел на тебе и менее приятные жидкости, чем сегодня. Твою кровь, например. Пожалуй, даже слишком много раз для одной жизни. Что мне после этого твое молоко. Это же естественно. И я сам виноват. Твое тело откликнулось на возбуждение. Не более того.

– Я понимаю, да, но все равно. Эти фокусы…  Сама себя не узнаю. Все иначе теперь, – уже спокойнее ответила она.