Он выпускает мою руку и, глубоко вздохнув, выпрямляется и идёт навстречу тем, кто стреляет в него откуда-то с противоположной стороны.

Вдруг дверь, которую Майкл только что запер, с грохотом распахивается, выбитая чьим-то мощным ударом. Повернувшись на шум, он наводит на неё пистолет, и на свет выходит Бен.

Гремит выстрел.

Меня оглушает, но я вижу, как Майкл пошатывается, а на левом плече у него сквозь одежду быстро проступает кровь. Он же, будто в замедленном кино, стреляет в ответ. Я кричу. Кричу до такой степени, что оглушаю саму же себя. Все звуки доносятся до меня, будто бы я начинаю тонуть, становясь всё глуше и глуше.

Ещё один выстрел.

Майкл тоже что-то кричит, но я не могу разобрать его слов.

Слышится очередной грохот, и в голове у меня появляется какая-то поразительная лёгкость. Перед глазами темнеет, и я чувствую, что падаю. Всё вокруг окутывает сплошная тьма, а потом откуда-то доносятся голоса. Всё происходит как-то неправильно и очень странно. Я слышу своё имя, но никак не могу осознать, где нахожусь.

— Ты чёртов ублюдок! — кричит где-то вдали Майкл.

— Я твой брат! — возражает Бен. — Наши братские чувства нельзя предать из-за какой-то шлюхи!

— Скажи это матери, которой было плевать на нас обоих!

— Она давно уже в могиле!

— И за правду! — вопит Майкл. — Ты даже ни разу к ней на могилу не пришёл! Ты не помог мне, когда всё было плохо! Тебе было просто насрать! Ты всегда думал лишь о себе, любимец семьи!

— Я был никем с рождения! — отрывисто выплёвывает Бен. — Только ты был любимым сыном!

Снова гремит выстрел, и голоса смолкают. Мне хочется открыть глаза, но силы меня окончательно покидают, и я отключаюсь, чтобы через какое-то время вновь прийти в себя.

Перед глазами виднеется металлический потолок и яркий свет. Я лежу на полу и, ощущая свой неровный пульс, поднимаю руку, чтобы дотянуться до края стоявшего рядом стола. Дотягиваюсь и… влезаю в кровь. Ладонь оказывается полностью окрашенной в красный цвет. В глазах ощущается напряжение, от которого всё вокруг как-то двоится. «Откуда здесь свежая кровь?» — спрашиваю я саму себя, но не нахожу ответа. Белый свет по-прежнему остро обжигает меня, ввинчиваясь гвоздями в виски и обостряя боль.

Выдохнув, я ощущаю, что мне не хватает сил подняться, и рука падает плетью на паркетный пол. Мной чувствуется каждый удар сердца. «Где я оступилась?» — задаюсь абсурдным вопросом, будучи не в силах ничего вспомнить. В голове у меня будто ком гигроскопической ваты.

Хочу выкрикнуть и понимаю, что мне тяжело дышать. По всему телу растекается адская ломота, быстро лишая меня последних сил. Откуда-то издалека вновь доносятся голоса, но мне уже не удаётся определить их обладателей.