– Да. Студентка, была. Успела сдать государственные экзамены, и получить диплом. Работы пока не нашла. А куда я с ними?

– Можно на время оставить в доме малютки. Будешь навещать их.

– Я не могу их видеть! – уже кричала Ксения.

Надолго замолчала Вера Ивановна. Она думала и гладила рукой роскошные русые волосы молодой женщины. Потом резко прижала ее голову к себе, и слезы покатились из стареющих глаз.

– Девонька – девонька, бедная твоя головушка. Тебя изнасиловали, так?

– Трое. – Замычала, глотая слезы, Ксюша. – А шел такой снегопад… И, знаете, такой красивый! Вероятно, он спас меня от сумасшествия… Пушистые огромные снежинки охлаждали мое горевшее тело, а молодым подонкам мешали делать грязное дело. Выругались они убежали, оставив меня в темной аллее парка. Я шла в общежитие короткой дорогой, – совсем разревелась Ксения.

– Поплачь, дорогая, поплачь. Накормим твоих карасиков, накормим. Только что дальше, милая?

– Я их не возьму.

– Я понимаю. Но ты сделаешь их сиротами. Разве тебе нравилось в детдоме? Нет, конечно. Вот и вспомни, что уготавливаешь своим крошкам. Они твои! Забудь про идиотов! Они твои, девочка, твои и все! А государство поможет тебе поднять их и без отказа.

– Пересилить себя не могу.

– Надо! Надо, милая, ох, как надо!.. Твоя душа болит, но она у тебя добрая. Ты же не сделала аборта.

– Это грех.

– Вот видишь, ты знаешь, что это грех. А еще больший хочешь сейчас сделать: раз дала жизнь, значит, обязана вырастить их. Потом гордиться будешь.

– Я не знаю даже кто их отец! Мне они противны: и отцы, и их дети. Кто-нибудь воспитает. Сейчас многим нужны новорожденные.

– А если попадут в руки к негодяям?

– Значит, такова их судьба.

– И ты будешь жить, не думая о них, не вспоминая?

– Забуду, как страшный сон.

– Не забудешь, детка. Все так говорят, а потом ищут своих деток годами, а то и всю жизнь.

– Вы не понимаете меня!