– О боже, ребенок готов родиться! – кричит фрейлина. – Воды отошли, а вы не в уединенном месте!

Боль уходит так же быстро, как пришла, и я едва не смеюсь при мысли о том, что можно считать Тауэр неуединенным местом. Конечно, я должна бы находиться в темной комнате с двумя акушерками, двумя фрейлинами, парой служанок, кормилицей и няньками, готовыми укачивать появившегося на свет малыша, а также супругом, расхаживающим между часовней и столовой. Конечно, все не так. Но ничто не помешает этому ребенку родиться.

– Скажи коменданту Тауэра, чтобы послал за акушеркой и чтобы сообщили графу Хартфорду, – прошу я, едва не плача от ужаса, что мне придется пройти через это без помощи матери, сестры или любой другой любящей женщины. – Пусть молится за меня и за малыша.

Она колотит в дверь, и проходит целая вечность, прежде чем раздаются медленные шаги стража, поднимающегося по лестнице.

– Выпустите! Мне надо к сэру Эдуарду! – кричит фрейлина в ответ на бормотание охранника из-за плотной двери. – Она рожает!

Я кое-как добираюсь до угла, где на стене висит простой крест, а перед ним раскрыта Библия. Опускаюсь на колени и произношу молитву. Жду, когда снова придет боль, и молюсь за то, чтобы мы с малышом были в целости и сохранности, молюсь, чтобы поскорее пришла акушерка. Нам нужен хоть кто-то, знающий, что делать.

Когда акушерка стучит во внешнюю дверь и бежит по ступенькам, я слышу, как начинает барабанить в дверь мой муж Нед, моя любовь.

– В чем дело? Что происходит?

Его крики доносятся даже сквозь толстую деревянную дверь.

– Нед! Нед! Он скоро родится! – кричу я в балочный потолок.

Мистер Ноззл прыгает в мою незаправленную кровать и прячет голову под подушку. Нед быстро пересекает свою комнату, и до меня доносятся приглушенные вопли, словно он прижимает губы к каменному полу своей камеры, отчаянно желая, чтобы его слова достигли моих ушей.

Сквозь каменный пол, холодный и толстый, я не слышу, что он говорит, но это и не важно. Я знаю, что Нед любит меня, знаю, что он будет страшно переживать, пока я не пришлю весточку о том, что со мной и ребенком все в порядке. Забегает акушерка, за ней хлопают дверью, закрывают ее на засов, а я тем временем нахожу хоть какое-то утешение в том, что Нед всего на этаж выше меня, стоит на коленях, прильнув лицом к каменному полу, ждет первого крика своего ребенка и молится за свою жену, терпящую невероятную боль.

* * *

Муки длятся долго, хотя акушерка заверяет, что для первого малыша это довольно быстро и что она помогала женщинам, чьи роды заняли несколько дней. Я пытаюсь заткнуть уши, лишь бы не слушать ее мрачные предсказания и жуткие истории о смерти при родах и мертворожденных младенцах, когда фрейлина перебивает акушерку и говорит: