– Поспешите! – кричит Томазина, и я слышу топот ее ног по лестнице.

Томас накидывает свою раздувающуюся рубаху и тянется за форменным жакетом.

– Что нам делать? – спрашивает он. – Мне пойти с тобой к королеве?

– Нет. Тебя все равно не пустят, если она в спальне.

– Я верно служил ей с тех самых пор, как она взошла на трон, – замечает Томас. – Она знает, что я предан ей.

Я не произношу вслух свое мнение о том, как Елизавета относится к преданным слугам. Узнайте у Роберта Дадли, какие награды он получил за свою верную службу, узнайте у Уильяма Сесила.

– Я напомню ей об этом, если она что-нибудь скажет, – обещаю ему.

Встаю на цыпочки, и Томас наклоняется ко мне. Это не поцелуй на удачу и даже не легкое чмокание. Он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Целует страстно, будто в последний раз.

– Я люблю тебя, – тихо говорит Томас. – Приходи к воротам, как только сможешь, и скажи, что все хорошо. Или передай послание.

Я отвечаю храброй улыбкой.

– Приду как можно скорее. Дождись меня. Дождись меня.

* * *

Я бегу в приемный зал королевы, который уже заполняется просящими и посетителями, надеющимися привлечь ее скоротечное внимание по дороге к часовне. Половина из них будет просить снисхождения или помилования для мужчин и женщин, арестованных за ересь, измену или подозрение в предательстве. Тюрьмы переполнены подозреваемыми, двор переполнен их родными. Тайный совет считает, что католики восстанут против Елизаветы в поддержку Марии Стюарт. Они полагают, что моя кузина Маргарита Дуглас вступила в заговор с Францией и Испанией, чтобы возвести на трон своего сына-католика и королеву-католичку. Страна напугана и подозрительна, и вот я теперь тоже в страхе и под подозрением.

Прохожу через толпу к двери ее личных покоев. Народ расступается – они знают, что я одна из сестер Грей. Ловлю жалобные взгляды тех, чьим жизням грозит такая опасность, что они пришли просить помощи ко двору. Люди, над которыми повисла тень плахи, жалеют меня. У входа в комнату стоят два стража. Они распахивают передо мной дверь, и я захожу.

Большинство фрейлин и горничных уже на месте, и все они явно обсуждают меня. Теперь воцаряется пугающая тишина, и я окидываю взглядом этих женщин, которые одиннадцать лет были моими подругами. Никто не произносит ни слова.

– Где Бланш Перри? – спрашиваю я.

Она новая первая фрейлина королевы и должна знать, какие неприятности меня ожидают. Леди Клинтон кивком указывает на закрытую дверь.

– У Ее Величества. Она очень недовольна.

Снова все перешептываются, но не обращаются напрямую ко мне. Будто не хотят заразиться предательством. Никто не желает считаться моим близким другом, хотя прежде почти все гордились этой возможностью.