— В полном! Не переживай за меня, ладно?

— Не могу, Лен! Не могу.

Белова демонстративно закатила глаза:

— Я не собираюсь проводить в слезах лучшие годы своей жизни, если ты об этом. Красотки не должны страдать, когда вокруг столько классных привлекательных парней! Правда?

— Слышь, Нефертити недоделанная, — огрызнулась Ирина, пытаясь вправить этой стервозе мозги, — ты бы завязывала со всем универом флиртовать!

— Почему?

— Потому что!

— Эй! Это ты у нас в рабстве у Красницкого, — прилетело в ответ, — а я — девушка свободная! И общительная. К тому же, я ни с кем из них не сплю…

— В этом и проблема! Ты даешь надежду всем и сразу!

— Ничего подобного!

— Выбери уже себе самого достойного и делай с ним все, что пожелаешь!

— Я такого еще не встретила. Но обязательно встречу.

Следующие несколько минут прошли в полнейшей тишине.

А Ирина вдруг поняла, что полностью выдохлась. Силы были на исходе.

— Все! — устало прохрипела она, скривившись и машинально прижимая ладонь к своему ноющему боку. — Я больше не могу!

Наплевав на изначальную установку Макарова — преодолеть четыре разминочных круга по стадиону, Синицына перешла с бега на шаг уже после третьего. Дышать стало нечем. Легкие нещадно жгло от недостатка кислорода. А сердце готово было выскочить из груди в любую секунду.

Ленка, раскрасневшаяся и разгоряченная после приличных физических нагрузок, поспешила последовать ее примеру. Расстегнув толстовку и закрепив ту на своей талии, она пробубнила, задыхаясь:

— Я тоже!

Их самоуправство не осталось незамеченным. Виктор Эдуардович отреагировал мгновенно, привлекая внимание пронзительным свистом:

— Синицына, Белова? Здесь вам не подиум! Не халтурить мне!